Особенно,... 
47 
Она хихикнула, маскируя смущение.
— С того самого момента я и думать-то могла только о тебе. Общалась с друзьями, смеялась, танцевала, а сама все вспоминала и вспоминала о нашей встрече… В ту ночь стены, которые я так старательно возводила вокруг себя, дали трещину. Мне захотелось вдруг хоть иногда чувствовать себя слабой и беззащитной. И еще я поняла, что могу быть нормальной, как все другие женщины…
Чем больше она открывала Сержу душу, тем яснее чувствовала, что поступает правильно, что не поплатится потом за свою искренность.
Серж как будто замер у ее виска. И лишь по его учащенному дыханию Джун догадывалась, что он взволнован едва ли не больше ее.
— Когда ты ушел от меня после той ночи, я не узнала себя. Мне было и страшно, и непривычно, но я ждала твоего звонка как безумная.
Ты позвонил, назвал деткой. Мне очень понравилось — так меня никто еще не называл… Ты спросил, работаю ли я, и я ответила что-то вроде «как раз решила передохнуть». На самом-то деле я и строчки в тот день не перевела — не могла заставить себя сосредоточиться на работе.
Джун тяжело вздохнула, подходя наконец к самому неприятному.
— А вечером я так и не дождалась твоего звонка… Как же мне было больно, если бы ты только знал!
— Девочка моя, — прошептал Серж ей на ухо, — умоляю, прости меня…
Джун медленно повернула голову, с любовью посмотрела в его синие, потемневшие от искреннего раскаяния глаза.
— Тебе не за что передо мной извиняться.
Теперь-то я все знаю. А в тот вечер… — Она отвела взгляд в сторону, задумываясь о сложностях и запутанности жизни. — Как я только ни пыталась привести себя в норму, ничто не помогало.
Мне не хотелось ни спать, ни есть. Знаешь, что в итоге подействовало на меня отрезвляюще?
Серж покачал головой.
— Я решила доставить себе максимальную боль по принципу: клин клином вышибают. Я давно не вспоминала о Филипе, о наших светлых временах, о свадьбе. Думала, разревусь, утону в прошлых страданиях и таким образом освобожусь от нынешних… Так вот в ту ночь я отважилась достать и просмотреть все, что у меня осталось от нашего романа, — фотографии, любовные записочки, дневники…
Серж плотнее сжал губы и немного наклонил вперед голову, глядя на Джун исподлобья.
— Знаешь, что я выяснила, перебирая все эти вещи? — спросила Джун и сама же себе ответила:
— Что давно рассталась со своей старой любовью.
Она помолчала.
— И еще кое-что… Я ясно увидела, что была в те далекие дни совсем другой, готовой разделить свою судьбу с мужчиной, в каком-то смысле приспособиться к нему… За прошедшие два с половиной года во мне это умерло, — добавила Джун совсем тихо. — Этим-то я и объяснила твое странное исчезновение.
— Детка… — расстроенно пробормотал Серж, — я ненавижу себя за то, что заставил тебя страдать.
Я и подумать не мог, не догадывался…
— Ладно-ладно, не будем об этом, — мягко прервала его Джун.
Ее глаза засияли и одновременно наполнились печалью.
— Кстати, в одном из дневников, которые я пролистала в ту ночь, я наткнулась на очень интересную запись. Я сделала ее в девяносто шестом году восемнадцатого сентября. Ко мне в тот день приходил ты… якобы с просьбой помочь перевести текст. На самом деле тебе просто захотелось со мной пообщаться… — Она грустно вздохнула. — Ты прочитал «Лунный свет» Мопассана и получил известие о гибели товарища…
Серж сощурился, медленно взял Джун за руки, опять наклонился и покрыл их нежными поцелуями.
— Ты описала тот вечер в своем дневнике? — не поднимая головы, тихо спросил он.
— Да, не могла иначе. Твой душевный порыв желание прийти и поделиться со мной своими переживаниями — произвел на меня тогда сильнейшее впечатление.
— Я всегда смотрел на тебя как на ангела, с первого мгновения нашего знакомства…
10
Джун страстно захотелось тоже наклониться и поцеловать Сержа в светловолосый затылок, в сильную шею, осыпать поцелуями его плечи.
Наконец-то слиться с ним в безумной страсти…
Но она еще не сказала ему о самом главном и велела себе забыть пока о плотских утехах.
— Мне стыдно вспоминать сейчас об этом, но на следующий день, подумав разыскать твой старый телефон и позвонить твоей матери, я от этой идеи категорически отказалась, — призналась она, собравшись с мужеством. — Побоялась выставить себя навязчивой, показаться нелепой. Как смешно! Мелко!..
47 
