104 
Я отстранил ее, несколько мгновений мы смотрели в глаза друг другу, потом я спросил:
— Что за медальон у тебя на шее?
— Это мне жених подарил, — тихо сказала она.
Я отвернулся, выглянул в окно и выругался.
— Что там? — Она встала рядом, посмотрела и сдавленно выругалась. — Твою мать, что это?!
— Пузырник, — сказал я. — Вот теперь нам конец, красавица.
На островок неторопливо выползала огромная гусеница. Тело, густо поросшее отростками вроде тех, что украшали головы ведьм, состояло из пухлых шаров, сросшихся боками. Они перекатывались, подрагивали, как желе, длинное тулово ходило волнами. Я знал, что под рыхлым брюхом прячутся маленькие белые ножки, хотя видно их не было. Пузырник полз медленно, подминая куцую траву, оставляя сзади дорожку из слизистых комков, которые медленно таяли на воздухе. Таяли и воняли. Вместо глаз — лиловые складки, вместо рта из головы торчат два хобота, толстые и очень длинные отростки. Они были свернуты спиралями в тех местах, где у человека находятся щеки.
Одна ведьма шла впереди пузырника, другая — сзади. Я не смог понять, какая из них недавно покидала островок, мне ластоногие казались одинаковыми. Отступив от окна, я оглядел чердак, соображая, что теперь делать.
— Для чего они его сюда привели? — спросила Катя шепотом.
— Чтобы запузырить нас.
— Чего?
Я схватил факел с пола и вытащил из кармана огниво.
— Думаешь, он боится огня, как и карлики?
— Не знаю. Но надо же что-то делать?
Катя подняла второй факел, но мой уже разгорелся, и я остановил ее.
— Подожди, посмотрим, что это даст.
Ведьмы остановили пузырника в десятке шагов от мастерской. Бюреры суетились, бегали вокруг, чирикая, сталкивались и падали, ползали друг по другу. Одна ведьма засеменила к пузырнику, вторая, наоборот, отошла подальше.
Я размахнулся и швырнул факел.
С гудением он упал на спину ползучего мутанта, подпрыгнул, перевернувшись, и застрял между складками.
Карлики заверещали, рванулись прочь от огня. Пузырник содрогнулся, хоботы его задергались. От факела пошел лиловый дымок, что-то зашипело, как масло на сковороде, и на длинной туше вспух дрожащий пузырь.
Тварь начала неуклюже разворачиваться, пытаясь убраться обратно в топь. Вряд ли ластоногие смогли бы снова выудить оттуда пузырника и заставить приползти к мастерской. Стоящая в стороне ведьма заспешила к нему. Я оглянулся, выискивая, чем бы швырнуть в нее, схватил валявшуюся на полу цепь и стал раскручивать железный шар.
Катя отпрянула, чтобы шипы не зацепили ее. Цепь лязгнула, я всем телом подался вперед. Шар вылетел в окно. Ведьма протянула руку, пытаясь ухватить факел, а тот качался, шипел и плевался искрами на содрогающейся туше пузырника. Длинные пальцы коснулись обгоревшей табуретной ножки — и тут шар врезался в голову ластоногой.
Ведьма упала, дернув рукой. Факел взлетел по дуге, вращаясь, как томагавк, с плеском шлепнулся в болото и сразу погас.
Я выругался. Раненая тварь сучила ногами, обхватив голову, пыталась отползти от пузырника. Вторая подступила к нему с другой стороны и осторожно поглаживала пухлые бока, успокаивая. Из-за угла дома показалась третья, хромая, заспешила к ним.
— Надо еще факел бросить, — сказала Катя.
— Зачем? Теперь они его сразу погасят. А мне даже кинуть в них нечем, чтобы отогнать.
— Ладно, но что они дальше будут делать?
— Вот что! — Я ткнул рукой в окно.
Пузырник почти успокоился. Прозрачное вздутие на осине опало, втянулось обратно. Ведьмы подобрались к морде твари, взялись за концы хоботов и потащили их, разматывая, к углам мастерской.
— Что они делают?
— Я же сказал…
— Хотят запузырить нас. Я слышала. Но что это значит?
Хоботы развернулись — две длинные толстые трубы, сужающиеся на концах, увенчанные хитиновыми наконечниками вроде того, что был на языке бюрера, но гораздо больше. Ластоногие воткнули их в рыхлую землю по углам здания и засеменили назад. Хоботы напряглись, опали, вновь напряглись, как червяки, втягиваясь под землю.
Я отскочил от окна, лихорадочно оглядываясь. Что, если стащить мебель с люка, прыгнуть и попробовать сбежать по другой стороне островка? Наверное, все мутанты собрались здесь… Хотя нет, ведьмы наверняка оставили у лестницы часть карликов. Но ведь другого выхода все равно нет…
104 
