Лёгкий, ненавязчивый романчик 
61 
— Что это там светится? — спросил Никита.
— Не знаю, — сказал я. — И знать не хочу.
— Главное, ты на это посмотри!
Он показал направление, и я увидел огонь прожектора далеко слева. Должно быть, он горел на другой стороне утопающего во мраке городка. Узкий конус света то обращался к небу, то скользил по земле и домам вокруг.
— Да кто ж здесь засел, в этом городишке? — изумился Пригоршня. — Откуда электричество у них?
Мы услышали сухой хрустящий рокот.
— «Вертушка», — сказал напарник. — Химик, слышишь? Вертолет! Прячемся!
Мы бросились к надстройке, Никита рванул дверь. Железные петли застонали, с них посыпалась ржавчина.
Присев под стеной будки, мы выглянули в дверной проем. Рокот стал громче, над крышей возник ослепительно белый луч, скользнул по краю и протянулся куда-то вниз, к земле. Вертолет летел быстро, луч двигался, выхватывая из мрака фрагменты крыш и стен. Необычный хрустящий рокот начал стихать, и вскоре луч погас, хотя перед глазами еще долго плавала огненная полоска.
— Улетел, — сказал Никита. — Какой-то звук подозрительный. Очень уж тихий для «вертушки». Так, ладно. — Он уселся на рваное тряпье под стеной, вытянул ноги и доложил автомат на колени. — Во-первых, пожрать надо. Во-вторых, обмозговать ситуацию.
Пока напарник доставал спецпаек, я вытащил из кармана жилета фонарик, включил и положил на пол.
— Нечего тут обмозговывать, — сказал я, срывая крышку с консервы. — Мы ничего не понимаем, вот и все. Мало информации.
— Нет, ну почему, — заспорил он. — Во-первых, воздушная паутина. Она тут какая-то не такая, плюс слезы на ней…
— Та здоровая слеза превратилась в телепорт, — сказал я. — Но такой… узкоместного толка, что ли.
— Да, правильно. Одна половина мужика была в одной точке пространства, другая — в другой, неподалеку. И при этом его не разорвало на части, а как бы… как бы растянуло. И еще новая аномалия, воронка. И еще мы знаем: в городе этом, из которого сигнал SOS идет, есть военные.
— Не обязательно. «Вертушка» может какому-нибудь клану принадлежать.
— Да чё-то сомнительно.
— Скажем так: в городе есть кто-то, кому под силу поддерживать вертолет в рабочем состоянии и доставать к нему топливо. И вряд ли сигнал посылали они. Думаю, кто-то еще здесь прячется. Если только сигнал о помощи — не ловушка. Да, и кстати, мне показалось, что действие этого мрака, который все подряд растворяет, похоже на действие зыби. Может, он и есть зыбь, только модифицированная, изменившаяся после катастрофы?
— Может, и так. И еще, Химик. Здесь есть шатуны.
Я кивнул. Это мне не нравилось больше всего: двойников, судя по всему, создает Ноосфера, хотя зачем — неясно. То ли таким способом она исследует людей, то ли у нее какая-то иная цель. Раньше шатуны возникали во время выбросов из ЧАЭС. Оставаться во время выброса на поверхности нельзя, аномальная энергия сожжет мозги — ты либо умрешь, либо обезумеешь. Но иногда человек не успевает или вообще не имеет возможности спрятаться, таких Ноосфера и копирует, хотя не всех. Оригинал, как правило, погибает, его копия — или дубль, или двойник, или шатун — возникает в произвольном месте Зоны. Хотя мы слышали как минимум про одного оригинала, который не погиб: сталкера по кличке Болотник. Вернее, мы были знакомы с Болотником-копией, который утверждал, что убил своего оригинала, зарезал его, не разобравшись, кто это такой.
Так или иначе, шатуны возникают после выбросов. И с каждым днем их становится все больше, будто сила Ноосферы растет. Двойники не нападают, если не напасть на них, только защищаются, но все равно — мне они кажутся самыми опасными созданиями Зоны, есть в них что-то очень чуждое, нечеловеческое, по сравнению с ними двухголовые химеры или полтергейсты кажутся домашними канарейками и котятами. Ну, в крайнем случае — тараканами и крысами, но все равно привычными, родными даже.
— Никита, — сказал я, — мы про шатунов практически ничего не знаем. Только то, что их, по словам Картографа, Ноосфера создает, а зачем — неясно. Точно так же, мы не знаем и то, есть ли шатуны в городе или нет.
— Но мы же видели!
— Одного только. Может, он случайно сюда забрел. И его выдры растерзали наверняка. Короче: завтра надо со всем разбираться.
— И еще монолитовцы! Почему они вдруг отстали от нас, почему в город не захотели соваться?
61 
