96 
— Эй, наемник!
Я огляделся. Между кочками брела фигура, в тумане за ней проступало что-то темное.
— Красавица! — позвал я. — Я здесь!
Рыжая повернула к островку. Опустив ствол, я шагнул навстречу, нога скользнула по влажной земле, и я повалился ничком, растянувшись в грязи у ее ног.
Катя схватила меня за плечи, чтобы помочь встать, и я замычал сквозь зубы:
— Плечо! Не трогай!
— Что? — спросила она растерянно.
— Левая рука вывихнута. Ты что, не видела, как он меня дернул? Не трогай плечо!
— Ну, извини. — Она шагнула на островок, а я, кое-как повернувшись, сел на его краю.
С ног до головы Катю покрывала грязь, намокшая рубаха под расстегнутой курткой липла к груди, жижа капала с воротника; волосы, лицо — все черное, девчонка наломинала мутанта из породы крюкозубов. Левую руку она запустила под ворот, крепко сжала пальцами висящий на шее медальон.
— Там… — со странным выражением сказала Катя, махнув правой в сторону, из которой пришла. — Оно там.
— Что? — спросил я.
— Оно…
— Помоги мне.
Она молчала, закусив губу.
— Что ты там увидела? Вправь мне плечо, слышишь!
— Вправить? — повторила Катя наконец. — Я никогда не…
— Не важно. Эй, приди в себя! — Повысив голос, я положил ладонь ей на колено, чтобы привлечь внимание. Рыжая вздрогнула и отскочила от меня, поскользнувшись в грязи, схватилась за дерево.
— Что случилось? — спросил я. — Что с тобой?
— Я… Почему ты…
В ее голосе прорезалась злость. Катя глубоко вздохнула и произнесла:
— Что ты хочешь, чтобы я сделала, наемник?
Я встал на колени.
— Возьми меня за кисть руки. Левой, да, только осторожно. Но крепко. Подними ее, очень медленно… — Она так и сделала, и я скривился от боли. — Так. Возьмись еще крепче. А теперь дерни. Немного вверх и на себя. Дерни сильно.
— Но тебе будет очень больно.
Она сказала это равнодушным тоном, словно моя боль не заботила ее, не вызывала никакого сочувствия.
— Знаю. Иначе никак. И боль будет недолгой. Ну, давай!
Наклонившись, она заглянула мне в глаза и вдруг дернула — очень резко и сильно, пожалуй, даже сильнее, чем требовалось.
Кажется, я закричал, хотя не услышал своего крика. Будто тысяча болотных бюреров завизжали мне в уши. Красная молния расколола мир, он развалился на части и провалился куда-то в темноту.
— …Алекс! Что с тобой?
Голос донесся из гулкой пустоты. Я открыл глаза… нет, они и так были открыты, но до сих пор я не осознавал этого.
— Алекс!
Я лежал на боку, прижавшись щекой к теплой земле. Перед глазами возникло лицо Кати.
— Нормально, — сказал я и сел. — Уже лучше.
Плечо все еще болело, но теперь не очень сильно. Я пошевелил левой рукой, поднял ее, опустил, хлопнув себя по бедру… да, порядок.
— Не очень-то умело ты это сделала, — сказал я. — Ну ладно, все равно спасибо.
Она смерила меня взглядом, скривив губы.
— Это из-за тебя они нас догнали, — сказала она. — Могли бы от них свалить, так нет, ты остановился, подраться решил!
— Чтобы от них свалить, нам пришлось бы бежать и дальше, — возразил я. — А бегать по болоту — все равно что по минному полю. Так что я все правильно сделал.
Рыжая отвернулась. Я никак не мог понять, какие чувства испытываю к девчонке. Она вызывала то почти презрение, а то нечто совсем другое. Иногда хотелось ее обнять, ну и кое-что еще сделать, иногда стукнуть, чтоб не выпендривалась и не командовала. А покомандовать она любила. Считала, наверное, что заплаченные деньги дают ей право помыкать наемниками так и этак. Хотя, по ее словам, заплатила она и вправду немало… Но — где эти деньги? Если я не могу вспомнить, где мы их с Маратом спрятали, то, значит, их для меня и не существует. Значит, ничего не принуждает меня и дальше опекать рыжую… кроме желания, чтобы она осталась жива.
Стряхнув с волос быстро засыхающую грязь, я встал. Сейчас все это не важно. Вокруг болото, место явно опасное — вот о чем следует думать.
Катя брела прочь, приближаясь к темному силуэту в тумане, и я поспешил следом. Оружия у нас не осталось, разряженную двустволку я потерял во время драки, после того как раскроил прикладом череп одного из леших.
— Осторожно, принцесса, — сказал я ей в спину. — Здесь наверняка много всего… — и не договорил, разглядев наконец, что находится впереди.
96 
