Особенно,... 
28 
— Ты тоже. — Он прерывисто дышал. — И именно такой ты мне нравишься.
Едва способная поверить в то, что подобное могло случиться с ней, Эшли попыталась выставить коленку, но твердое бедро придавило ее к стене, и в тот же момент рот Вито обрушился на ее губы.
Она почувствовала себя так, будто открытое пламя поднесли к пересохшей соломе и мгновенно вспыхнул всепожирающий пожар. Когда его голодный язык обвел ее влажный раскрывшийся рот, у Эшли вырвался хриплый стон наслаждения. Напряженное тело словно расплавилось, меньше чем за минуту исчезли все разумные мысли. Она обхва-"тила руками его плечи и с полным самозабвением ответила на поцелуй.
Время потеряло значение. Существовал только мир яростной, почти невыносимой страсти, и это чувство смело все остальное. Он поднял ее и зарылся лицом в грудь. Потом нашел соски и начал дразнить их ртом. И все те чувства, которые она так долго сдерживала и подавляла, вдруг вырвались из-под контроля. Ее пальцы проникли в пружинящую глубину черных волос. Ей хотелось кричать от переполнявших ее эмоций.
Ударом ноги Вито открыл дверь, потом снова нашел ее рот, подпитывая ее желание ошеломляющей силой собственного. Он не отрывался от ее губ все время, пока нес ее. А потом опустил на кровать.
Вито боролся с рубашкой, и ее вмешательство только тормозило дело. Эшли тянула руки, чтобы снова почувствовать его широкую грудь, скользила кончиками пальцев по завиткам черных волос вниз, до бархатной кожи узкой талии. От него веяло жаром. Пламя бушевало и в ней. И она потонула, безвозвратно потонула в запахе, чувстве и прикосновении к нему.
Вито рывком отодвинулся от нее и сорвал остатки одежды. Он что-то бормотал по-итальянски и потом простонал:
— Черт, что ты делаешь со мной? Ничего подобного не предполагалось…
Холодный воздух, остудил влажную кожу Эшли, и на долю секунды разум вроде бы проснулся в ней. Но прежде чем сформировалась смутная мысль, Вито со своей местью вернулся к ней. У нее перехватило дыхание, когда длинные пальцы нашли влажный центр ее желания. Она закричала и выгнулась дугой, когда жаркий рот Вито атаковал ее грудь.
— Скажи мне, что ты чувствуешь, — сквозь стиснутые зубы требовал он, нависая над ней, грубо обхватив руками бедра и придавив ее своей тяжестью.
— Вито, пожалуйста… ох, Боже, пожалуйста, скорее. — Лихорадка ожидания достигла предела, все ее существо сосредоточилось на острой как бритва, невыносимой потребности. Она чувствовала его, горячего, твердого, готового, и не могла больше ждать.
Он овладел ею безжалостно, как завоеватель. От силы удара его первого толчка из пересохшего рта Эшли вырвался крик боли, но через секунду боль перешла в невыносимое наслаждение. Она извивалась под ним, когда он двигался в ней пульсирующими толчками. Его кожа стала влажной от пота. Она самозабвенно подхватила жаркий ритм, предложенный им, увлекаемая безмерным возбуждением. И вдруг каждая мышца сжалась, и она застонала в экстазе. С хриплым стоном удовлетворения Вито расслабился, усталый и насыщенный. Инстинктивно она обхватила его руками и почти моментально уснула.
Когда Эшли проснулась, у нее возникло ощущение, будто она живой попала в ад. Всю комнату заливал свет, резкий и слепящий. И первое, что она увидела, открыв глаза, были фотографии Карины на прикроватной тумбочке. Карина улыбалась ей из серебряной рамки. Карина в объятиях Вито, пьяная от счастья. Один из тех интимных снимков, какие могут быть сделаны только во время медового месяца. У Эшли живот свело судорогой и все болезненно оборвалось. Она отвернулась и столкнулась с непроницаемым темным взглядом Вито. Почти полностью одетый в темно-синий костюм в узкую полоску, он поправлял галстук. Вито выглядел таким красивым и далеким, что у нее защемило сердце. Если он и испытывал какие-то чувства, то умело скрывал их. И эта скрытность причинила ей невыносимую боль. Дрожа с головы до ног, Эшли закрыла глаза, яростно сопротивляясь намерению разума еще раз проиграть последние часы. Отчаяние — вот что она чувствовала. Не сейчас, просил тихий голос разума, не сейчас… у него на глазах.
— Думаю, мне пора идти. — Голос звучал спокойно. Хотя Эшли каким-то шестым чувством угадала, что у него пол горит под ногами, так ему хочется скорей исчезнуть.
— Можно мне тоже уйти? — прошептала она с мольбой, вдавив щеку в подушку.
— То, что произошло, было неизбежно.
— Ты сам сделал так, чтобы это случилось! — осуждающе бросила она.
28 
