Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
120 
– Есть официальные документы, – спокойно произнесла Ева. – Ричард Драко – ваш настоящий отец по рождению.
– Нет, нет!
Карли уставилась на Еву, а потом подняла стоящую на столе лампу. Китайский фарфор разлетелся на куски с грохотом разорвавшейся гранаты. Прежде чем Пибоди успела вмешаться, Ева сделала ей знак не двигаться – и выдержала пощечину Карли, не пытаясь защититься.
– Скажите, что это не так! Это не так!
Она билась в истерике и кричала, слезы градом текли по ее щекам. Ее красота сильно померкла: бледное лицо, темные глаза. Затем с воплем отчаяния она бросилась к Еве, схватила ее за куртку и начала трясти.
– О боже! Боже мой!
– Карли?!
Майкл влетел в комнату из кухни. Один взгляд – и Ева поняла, что он подслушивал и все слышал. Когда он подбежал к девушке, пытаясь обнять ее, она оттолкнула его и встала, с вызовом скрестив руки на груди.
– Не прикасайся ко мне! Не прикасайся ко мне!
Как догоревшая свечка, она, вспыхнув последний раз, без сил упала на диван.
– Пибоди, отведи Майкла на кухню.
Майкл сделал шаг назад, с ненавистью глядя на Еву.
– То, что вы делаете, это жестоко. Жестоко!
Он вышел из комнаты, сопровождаемый Пибоди, а Ева склонилась над девушкой. У нее все еще горела щека, но она была абсолютно спокойна.
– Я сожалею.
– Неужели?
– Да.
Карли подняла голову, ее глаза были пусты.
– Я не знаю, кого сейчас больше ненавижу: себя или вас.
– Если вы не знали о кровном родстве между вами, вам не за что себя ненавидеть.
– Я занималась с ним сексом! Я ласкала его своими руками. Позволяла ему ласкать меня… Вы понимаете, что я теперь чувствую? Какой грязной тварью я себя ощущаю?
«Боже, как я тебя понимаю!» Ева неожиданно почувствовала страшную усталость и полное опустошение. Она постаралась прогнать из головы своих собственных демонов и прямо посмотрела Карли в глаза.
– Он был чужим человеком для вас.
Карли тяжело дышала.
– Он знал об этом? Мне теперь кажется, что знал. Как он добивался меня, как он смотрел на меня! Слова, которые он говорил… «Мы очень похожи», – говорил он и смеялся. – Она опять схватила Еву за куртку. – Он знал?
– Не могу вам точно сказать.
– Я рада, что он мертв. Я бы хотела сама убить его. Какая досада, что этот нож не оказался в моей руке! Я всегда буду жалеть об этом.
-Какие комментарии, Пибоди?
– Никаких, сэр.
Они спускались на лифте. Пибоди стояла, отвернувшись к двери, и смотрела прямо перед собой. Жуткая боль разрывала тело Евы, билась глухими ударами в каждой клеточке.
– Тебе не понравилось, как я вела допрос?
– Не мне об этом судить, лейтенант.
– Не держи в себе, выплесни.
– Хорошо. Я не понимаю, зачем вам понадобилось говорить ей все это.
– Это было необходимо, – выпалила Ева. – Имеют значение все связи.
– Вы просто добили ее.
– В этом состоит мой метод, который выходит за рамки твоих стандартов.
– Вы сами спросили меня о моем мнении. Если и было необходимо рассказать ей об этом, то почему обязательно таким жестоким образом? Неужели нельзя было как-то смягчить удар?
– Смягчить удар? Ну-ка, скажи мне, как это можно было сделать. Расскажи мне, как все это упаковать в коробочку с розовой ленточкой. – Она повернулась к Пибоди, и, как недавно у Карли, глаза ее пылали ненавистью. – Что ты, черт побери, понимаешь в этом? Что ты можешь об этом знать? Ты, которая выросла в большой, благополучной, счастливой и дружной семье, все члены которой каждый вечер в полном составе собирались за столом, чтобы сообщить друг другу приятные новости прошедшего дня!
Ева задыхалась, ей не хватало воздуха. Она никак не могла вдохнуть его полной грудью.
– Когда отец приходил к тебе на ночь сказать спокойной ночи, он не лез в твою постель и не пытался обнять тебя своими потными лапами! Отцы не пытаются трахнуть своих дочерей в твоем милом тепленьком мирке!
Ева выскочила из лифта, пулей промчалась по холлу и бросилась на улицу.
Она шла по тротуару, с трудом сдерживаясь, чтобы не пнуть изо всех сил пуделя, который увязался следом. Голова у нее раскалывалась от дикой боли, в мозгу с ошеломляющим грохотом взрывались бомбы. Она чувствовала, как дрожат руки, хотя держала их в карманах сжатыми в кулаки.
– Даллас…
– Не надо! – предупредила она Пибоди. – Не трогай меня сейчас.
«Она сможет убежать от этого, – уговаривала себя Ева. – Она сможет победить накатывающую ненависть, от которой хочется выть и кататься по земле. А когда она справится с этим, останется лишь головная боль, тоска и жуткая слабость во всем теле».
120 
