24 
Она взглянула на него с благодарностью, обхватила его пятерню своей небольшой рукой, легонько пожала ее и опустила руку на колено.
– И потом вечер слишком уж хорош, чтобы говорить о разных гадостях! Лучше побеседуем о Шопене. – Ее глаза засветились радостью. – Можно даже об их романе с Жорж Санд.
– По мнению некоторых историков, она его и погубила, – осторожно произнес Эдвард.
– А другие утверждают, что он был с ней очень счастлив, – возразила Аврора довольно миролюбивым, не предполагающим спор тоном. – Теперь не разобраться, чье мнение верно. Но, по-моему, это не столь важно. Удивителен сам факт: гениального композитора и одаренную писательницу соединила любовь… Шопен создал в ту пору, когда жил с Жорж Санд, наиболее значительные из своих произведений.
Она задумалась, устремив взгляд куда-то в пространство поверх его плеча, а он в который раз стал всматриваться в аристократически светлое прекрасное лицо, гадая, любила ли кого-нибудь она столь же страстно, как Шопен и его Аврора, и размышляя, воспоминания о каких горестях таятся в этой несравненной черноволосой голове.
– Ты совсем не пьешь, – заметил он, переведя взгляд на ее руку, которая теперь сжимала тонкую ножку бокала. – Антракт скоро закончится.
Аврора слегка вздрогнула и взглянула на него подернутыми туманной дымкой глазами, словно очнувшись от полусна.
– Шампанское. – Эдвард с улыбкой кивнул на ее бокал. – Пей – и пойдем в зал. Или, если не хочешь, не пей.
Аврора улыбнулась и сделала глоток. Эдвард посмотрел ей прямо в глаза и как мог убедительно произнес:
– А о деньгах, очень тебя прошу, давай больше никогда не будем.
Аврора приоткрыла рот, собравшись что-то сказать, но Эдвард остановил ее решительным жестом.
– Я прекрасно понял: для тебя это больной вопрос. Был бы рад узнать, с чего именно все началось, и, если смогу, помочь. Почувствуешь, что хочешь поделиться со мной своей бедой, я всегда готов тебя выслушать. Хоть посреди ночи. Но в отношениях со мной, – он горько усмехнулся, – несмотря на то что они совсем другие и без глупостей, очень прошу: никогда больше не считай денег и не жди никакого подвоха.
– Да, но… – Аврора посмотрела на него, дважды моргнув, и, на миг увидев перед собой вместо утонченно-сдержанной аристократки потерянную девочку, Эдвард перегнулся над столом и ласково потрепал ее по плечу.
– И давай без «но», – сказал он с нежной строгостью. – Твоя теория, может, отчасти и верная, но для меня никак не подходит. Я искренне радуюсь, когда удается сделать кому-то приятное, понимаешь? И очень огорчаюсь, когда вместо обыкновенной человеческой признательности мне пытаются всучить деньги. Будь они неладны… Это больно ранит, поверь. И еще: у меня железное правило – не дарить такие подарки, которые мне не по карману, чтобы потом, если не последует благодарности, не пыхтеть от злости, не голодать и не сожалеть о сделанном. Я даю столько, сколько могу, поэтому не жду награды. От этого всем одна только польза. Ведь сегодняшний концерт для тебя огромное удовольствие, правильно? Аврора прижала руки к груди.
– Ты представить себе не можешь насколько! У меня ведь тоже не на все хватает времени. Даже не на все то, что я люблю всем сердцем… Это я так тогда сказала, не слишком хорошо подумав…
Эдвард довольно засмеялся.
– Вот и замечательно. На этом и закончим разговор. Надеюсь, мы друг друга поняли.
Аврора кивнула, отпила из бокала еще немного шампанского и взглянула на Эдварда так, что ему в голову полезли мысли о тех самых глупостях, которых, по ее словам, между ними быть не могло.
Аврора была в полном восторге от вечера. Музыка, как всегда, уносила ее в заоблачные миры. Однако, сливаясь душою с волнами дивных звуков, она ежесекундно чувствовала присутствие рядом Эдварда. Хоть он не лез к ней с преждевременными и пока неуместными впечатлениями, не пытался сесть поближе, чтобы будто случайно коснуться ногой ее ноги, и уже тем более не брал ее за руку. Быть может, музыка не трогала его так, как Аврору, но он тотчас определил, что не стоит ей мешать, и сидел тихо, откинувшись на спинку сиденья, позволяя себе лишь наблюдать за ней. Аврора, хоть и пребывала всем своим существом в море звуков, все время чувствовала на себе его взгляд.
После концерта вышли на улицу молча. Какое-то время в голове Авроры еще звучала музыка, а душу переполняло всепоглощающее чувство благодарности – Шопену и Григу, этому вечеру, Альберт-холлу, Сондерсу и в первую очередь Эдварду, без которого концерт, естественно, состоялся бы, но на нем не было бы Авроры Харрисон. Разрушать сказку банальными словами до поры ужасно не хотелось.
24 
