70 
И теперь во всем городе у залива тысячи утомленных счастливых гуляк крепко спали за надежными стенами своих темных домов.
Внизу, в прибрежном Барбари-Коуст, как всегда, ярко сияли огни. Каждый салун, танцевальный зал, картежный клуб и публичный дом был открыт и заполнен шумящими парочками. В первые часы нового года, так же как и в последние минуты 1883 года, повсюду были слышны звуки смеха, крики, визги и выстрелы.
Этим ранним январским утром капитан Кей Монтгомери была на оживленных улицах Барбари-Коуст. Она и ее сплоченный отряд солдат храбро вышагивали навстречу холоду, дождю и опасностям, которые могли поджидать их на улице. Дьявол никогда не спит. Поэтому и они не могли спать.
В непрекращающейся войне с грехом капитан Кей каждый вечер пыталась отвести пропащие души подальше от мишурных приманок салунов, дешевых ресторанов и залов с низкопробной музыкой. Солдат улицы в битве за Бога, она понимала, что не бывает слишком большой жертвы, когда пытаешься завоевать человеческие души.
Моросящий дождь наконец прекратился. Небо очистилось от облаков, и на нем появилось несколько холодных, мигающих звезд, смотрящих сверху на патрулирующих парами солдат армии. Капитан Кей и Бобби Ньюман шли вдоль Грант-стрит. В уличной толкучке Бобби
Ньюман приметил на тротуаре китайского мальчика, просящего у прохожих милостыню. Он тут же указал Кей на ребенка.
— Пойдем, — сказала Кей, и они поспешили к мальчику. Мальчик поднял глаза и, увидев их, бросился бежать. Но Бобби Ньюман бегал быстрее ребенка и быстро поймал худого китайского мальчика с грязным лицом. Кей спросила мальчика, почему он на улицах. Ребенок клялся, что у него есть дом и что он сразу же пойдет туда. Не поверив ему, Бобби вызвался доставить мальчика домой.
Капитан Кей продолжала путь в одиночестве. Она повернула на Пасифик-стрит и проходила мимо оживленного салуна «Цилиндр», когда дверь его открылась и из нее вышли трое мужчин, одетых в одинаковые черные свитера, черные брюки и с черными фуражками на голове. Один из них был восточным человеком хрупкого сложения. Другой — со шрамом на лице — был почти таким же огромным, как Большой Альфред. Третьим был Трехпалый Джексон, идущий посередине.
Трехпалый Джексон обернулся к Кей и уставился на нее зловещим взглядом. Кей задрожала, когда он непристойно облизал тонкую верхнюю губу. У него был вид, несомненно, самого опасного и порочного человека, какого ей когда-либо доводилось встречать. Она отвела глаза, а зловещая троица быстро села в ожидающий у обочины экипаж.
По спине у Кей пробежали мурашки. Чувствуя необъяснимую тревогу, она быстрым шагом заспешила вверх по Пасифик. Отойдя на насколько шагов, Кей остановилась и посмотрела назад. Она увидела, как экипаж завернул за угол и скрылся из виду.
Некоторое время Кей стояла на тротуаре, недоумевая, куда направляется одетая в черное троица. Спрашивая себя, какое зло они задумали на этот час. Внутренне она содрогнулась, потом, пожав плечами, повернулась прочь как раз вовремя, чтобы увидеть блестящий темно-синий экипаж с гербом, остановившийся перед дверями «Золотой карусели». Дверца экипажа распахнулась, и на освещенную газовыми фонарями улицу ступил буйный и беспутный Ник Мак-Кейб. Кей, уставившись на него, была вынуждена признать правду. Высокий смуглый Ник в вечернем одеянии, с шелковым цилиндром на голове и в черной накидке с капюшоном — ее пелерина свисала с его широких плеч, — был красив греховной красотой. В одной руке он держал трость с золотым набалдашником, в другой — только что зажженную сигару.
Ник с силой захлопнул дверцу экипажа, постучал тростью по крыше и повернулся кругом, сияя широкой ухмылкой, не обращенной ни на кого.
Он был пьян.
Кей догадалась об этом по его глуповатой ухмылке и по походке. Сегодня ему недоставало его небрежной, дикой грации. Нетвердыми шагами Ник пошел вперед, стараясь идти прямо, что ему совсем не удавалось. Ему даже не приходило в голову, насколько он был смешон.
Кей, не имея ни малейшего желания общаться с подвыпившим хозяином салуна, быстро подалась в тень, пока он не заметил ее. Не замеченная им, она видела, как Ник, пошатываясь, подошел к двойным черным дверям своего клуба, распахнул их и, стоя на пороге, заорал:
— Счастливого Нового года! Он со смехом вошел внутрь.
Послышался крик, треск и ругательства. Из открытых дверей полетели на улицу шелковый цилиндр Ника Мак-Кейба и его трость с золотым набалдашником. Вслед за ними вылетел и сам Ник. В следующую секунду он уже лежал распростертый и недвижимый на тротуаре рядом с цилиндром и тростью.
70 
