очень нудно 
80 
– Не надо оставаться здесь, Катрин, – шептал он, раздраженный тем, что приказчики ходят взад-вперед и бросают на них полные любопытства взгляды. – Позвольте мне хотя бы отвести вас в зал…
И в это время со стороны аббатства Сен-Мартен послышались звуки фанфар, сопровождаемые криками радости, приветственными возгласами и топотом сотен бегущих ног.
Жак машинально поднял глаза на башни замка, на которых толпились вооруженные люди, чьи копья сверкали под лучами солнца. Огромное знамя медленно поднималось на древке, прикрепленном к верхушке донжона. Поделенное на четыре части голубое, белое, красное и золотое знамя с четырьмя геральдическими символами развернулось на фоне лазурного неба…
Жак Кер взволнованно крикнул:
– Королева!.. Королева Иоланда! Взгляните, Катрин, она подъезжает!
– Слишком поздно… Она больше ничего не может сделать для меня…
Жак схватил Катрин за руки.
– Вы не можете об этом судить. Вы сидите здесь, плачете, отчаиваетесь так, словно вы уже стали вдовой. Какого черта! Если сир де Монсальви не вернулся, это еще не значит, что он мертв. Вам нужна грамота о помиловании, вы меня слышите? Она вам нужна для ваших детей, особенно для вашего сына! Сегодня же вечером я отправляюсь в замок. Я знаю, как встретиться с королевой, не привлекая внимания…
– Это бесполезно, Жак. Теперь спешить некуда, и мне незачем надоедать мадам Иоланде, когда дофин обещал свою помощь. Он был добр ко мне, и я не хочу его обижать, пренебрегая его покровительством. Вы, который думает о моем сыне, поразмыслите о том, что Людовик станет однажды королем, поэтому мне не следует делать его врагом нашего дома. К тому же вот уже месяц, как я жду здесь… я могу подождать до послезавтра…
– Нет, Катрин, вы не можете ждать. Завтра вы должны ехать… в Бургундию!
Он взял у Готье письмо Эрменгарды.
– Вы забыли о послании вашей подруги, Катрин. А оно тем не менее имеет особую важность, так как, чтобы вам его доставить, один человек чуть не поплатился жизнью!
Катрин торопливо развернула тонкий свиток и с первого же взгляда узнала почерк Эрменгарды де Шатовиллен.
Давняя подруга подробно изложила все новости о родственниках Катрин. Таким образом Катрин узнала о том, что ее матушка не пожелала болеее оставаться в доме своего брата Матье, который вознамерился жениться. Теперь мадам Легуа по любезному приглашению Эрменгарды жила у нее, постаревшая и больная.
«Я вижу, как она угасает… – писала подруга. – И вот я пишу вам с просьбой приехать. Вы молоды, сильны, и дороги вас не пугают. Вы можете проделать это путешествие, которое ей уже никогда не осилить. И если вы хотите ее еще раз обнять, не теряйте времени! Приезжайте, Катрин! Это я вас об этом прошу, так как она никогда бы не решилась вас просить, а она вас так любит».
Пергамент выскользнул из рук Катрин.
– Письмо помечено третьим числом этого месяца, – сказала Катрин дрогнувшим голосом. – Вы правы, Жак, мне надо ехать! Моя бедная мама! Я думала, что она счастлива, спокойна, я была так невнимательна. Только бы не опоздать теперь.
– Успокойтесь, Катрин! Лучше подготовьтесь к отъезду. Но сегодня вечером я прошу вас сопровождать меня в замок!
– Да. Я пойду с вами! Это все, что я могу сделать для моего мужа, если он еще жив, и для моих детей, если его больше нет.
Поздним вечером Катрин и Жак Кер проскользнули в потайную дверь, пересекли двор, где царило непрекращавшееся оживление, и вошли в маленькую красную дверь, за которой была узкая и темная винтовая лестница, едва освещаемая зыбким светом редких факелов.
Наконец посетители оказались в маленькой молельне, затянутой фиолетовым бархатом.
– О вас доложили! – просто объяснил Жак. – А мне дорога хорошо знакома. У нас с королевой часто бывают тайные совещания. Она очень интересуется моими делами, в которых уже сейчас видит грядущее процветание королевства! Кстати, вот и она!
Через мгновение Катрин уже стояла на коленях, целуя руку, которую ей протянула высокая худая бледная женщина, чья черная вуаль была накинута на высокую золотую корону. Недавняя болезнь оставила глубокие следы на лице Иоланды Арагонской. Ее густые голосы, когда-то черные, стали теперь снежно-белыми. Лицо, еще подвижное и красивое, несло следы перенесенных страданий. Однако глаза сохранили всю свою живость.
Без единого слова она подняла Катрин с колен и горячо поцеловала. Затем пристально на нее посмотрела.
80 
