Особенно,... 
102 
— Еще нет, — сыто промурлыкала Валентина, — но… кажется, скоро буду.
— О… это я тебе обещаю. — Слегка погладив ее по белоснежной и гладкой, как алебастр, щеке, Джулиан повернулся к остальным; — Порция, иди сюда, — скомандовал он, надменно поманив ее пальцем — точно так же, как в тот вечер, когда они столкнулись в библиотеке Эйдриана, вспомнила она.
Порция, оцепенев, продолжала стоять, не в силах сдвинуться с места. Все происходящее казалось страшным сном. Она не могла заставить себя отдаться на милость это чужого, странного, безжалостного человека… но потом ее взгляд упал на Элоизу, и она шагнула вперед.
— Стой! — хрипло крикнул Эйдриан. — Не смей! Я не позволю тебе сделать это!
— Ну что ты копаешься, дорогая? — капризным тоном протянул Джулиан. — Помнится, совсем недавно мне достаточно было только поманить тебя пальцем, чтобы ты бросилась в мои объятия, блея от счастья, словно влюбленная овца!
Не сводя глаз с нежного личика мирно спавшей Элоизы, Порция поднялась еще на одну ступеньку. Каждый шаг давался с таким трудом, словно под ногами и у нее был не твердый мрамор лестницы, а зыбучие пески. Ей казалось, она поднимается на эшафот.
Джулиан сделал большие глаза.
— Эта сентиментальная дурочка просто безнадежна! — с тяжелым вздохом пробормотал он. — Вероятно, стоит чуть-чуть подсластить ей пилюлю… сказать несколько ласковых слов, продекламировать какие-нибудь слащавые любовные стишки. — Скрестив руки на груди, он впервые за все это время удостоил девушку взглядом. — Как это написал в свое время мой любимый поэт? «Она идет, прекрасная, как ночь в безоблачной и многозвездной дали, и темноте и свету — словно дочь…»[12], — процитировал он.
Вздрогнув, Порция почувствовала, как погружается с головой в темную пучину его глаз и тонет в их бездонной глубине. Сердце ее дрогнуло. Больше не колеблясь, она преодолела следующую ступеньку, потом еще одну. По-прежнему глядя в глаза Джулиану, Порция молча развязала шарф, скрывавший отметины от клыков у нее на горле, позволив ему упасть на пол. Глаза ее застилали слезы, но голос звучал твердо.
— «В ее очах закаты угасали, самих себя пытаясь превозмочь, чтоб резкие тона нежнее стали», — закончила она.
Опомнилась Порция только уже на верхней ступеньке лестницы, рядом с Джулианом. Он молча протянул к ней руки, и она бросилась в его объятия, отдавая свое сердце и свою жизнь в его руки так же, как много лет назад, в склепе.
Обняв девушку за талию, Джулиан крепко прижал ее к себе. Его тело пылало огнем — от него исходил такой жар, что Порции на мгновение стало страшно. Нагнувшись к ней, Джулиан слегка зарычал. Острые клыки блеснули в каком-то дюйме от ее беззащитного горла.
— Я готов выполнить свою часть сделки, — предупредил он, покосившись на Валентину. — Надеюсь, и ты выполнишь свою.
— Ну, раз ты настаиваешь… — томно вздохнула она, бросив взгляд на беспомощно топтавшихся внизу мужчин. Взгляд ее остановился на Уилбери. — Пусть старик подойдет.
С прыткостью, неожиданной в таком старом человеке, дворецкий перепрыгнул через распростертого на полу Катберта и как на крыльях взлетел по ступенькам. Даже не дав опешившей Валентине забрать обратно свое сапфировое ожерелье, он вырвал у нее Элоизу и кубарем скатился вниз.
Эйдриан нетерпеливо выхватил у него дочь. Одарив отца сонной улыбкой, малютка уронила головку ему на плечо и снова уснула. Эйдриан, шумно вздохнув, зарылся лицом в ее спутанные волосы. Какое-то время в комнате стояла тишина. Мгновением позже, опомнившись, Эйдриан поднял глаза на Порцию, и лицо его исказилось от муки.
Она улыбнулась ему сквозь слезы, отчаянно жалея, что он не может прочесть ее мысли.
А потом она почувствовала, как Джулиан запрокинул ей голову. Острые клыки оказались совсем близко от ее шеи. Валентина не сводила с них горящих нетерпением глаз — меж ее алых губ сверкнули клыки, пальцы хищно сжались, точно когти.
Порция зажмурилась, взмолившись про себя, чтобы ее надежды не пошли прахом — ошибка могла оказаться для нее роковой. Она почувствовала, как клыки Джулиана кольнули ей кожу. И в этот миг он вдруг повернул голову и покосился на Валентину.
— А почему бы тебе самой не полакомиться ею?
— Правда?! — Валентина восторженно захлопала в ладоши. — Мне показалось, ты не любишь делиться.
— Ради тебя я готов сделать исключение. — С этими словами Джулиан небрежно толкнул Порцию к Валентине — в точности, как это когда-то сделал Дювалье.
102 
