Особенно,... 
38 
– У твоего бывшего теперь что, собственный цирк? – спросила Элизабет тоном сплетницы, жаждущей поделиться свеженькими слухами.
– Какой еще цирк? – изумленно спросила Йоланда. – Ты что, с ума сошла?!
– Ну, может, не цирк, а собачий театр. Вовсе я не сошла с ума, это он, видно, немного того… Я позвонила бы раньше, но неделя была просто безумная. Работа, дети, родственники, рестораны…
– Почему ты решила, что он того? И при чем здесь театр? – нетерпеливо потребовала Йоланда, не имея ни малейшего желания выслушивать, какими делами занималась все эти дни Элизабет.
– Я увидела его в прошлое воскресенье с какой-то девицей и сворой собак! – плохо маскируя ликование, воскликнула та.
– С девицей? – переспросила Йоланда, не услышав ничего другого.
– Ага. У каждого в руке было собаки по три-четыре. Все ухоженные, породистые. По-моему, королевский пудель, потом ретривер или даже два…
– Какая она? Ты обратила внимание? – Йоланда терялась в догадках и все твердила себе, что новой женщины у Доусона просто не может быть.
– Чуть полноватая, но, я бы сказала, очень… гм… здоровая, что ли, – принялась описывать Элизабет. – Лицо белое-белое, щеки румяные, шаг пружинистый. И такое чувство, что… гм… как бы это сказать… что вся жизнь ей в радость. Ну, это, конечно, так, первое впечатление. Может, неправильное.
Йоланда поймала себя на том, что, хоть и стоит в комнате одна, быстро качает головой.
– А кто она такая, как по-твоему?
– Как это кто? Конечно, его новая подруга, – ответила Элизабет явно не без удовольствия. Менее привлекательная, недалекого ума, она всегда оказывалась в тени Йоланды и тайно ей завидовала. – Рассел еще не старый, серьезный, видный и разведенный мужчина! Не может же он всю жизнь сходить с ума по тебе. Сколько ему? Тридцать семь?
– Тридцать восемь, – пробормотала Йоланда, мысленно уверяя себя, что в Элизабет говорит давняя злоба и что никаких доказательств у нее нет. – С чего ты решила, что это его подруга? Подумаешь, прошлись вдвоем по улице!
– Они шли не просто так, – поспешила сообщить Элизабет. – А за ручку. Девчонка эта как будто очень молоденькая. Но смотрятся они неплохо: он – настоящий мужчина, она – этакий цветочек.
Над головой Йоланды будто прогремел гром. Какое-то время ей казалось, что чудовищный разговор лишь плод ее воспаленного воображения.
– Ты что, расстроилась? – с наигранным участием поинтересовалась Элизабет. – Не понимаю. Ты же сама от него ушла, точнее сначала нашла Джозефа, а потом дала отставку Расселу. По-моему, по-другому и быть…
Йоланда положила трубку и долго стояла на месте будто парализованная. Перед глазами возникали премерзкие картины. Доусон ведет за руку, целует, обнимает другую женщину! Гораздо более молодую и жизнерадостную, чем она, Йоланда. По груди расползлось столь гадостное клейкое чувство, что стала не мила жизнь.
Надо срочно что-то предпринять! Срочно! – прозвенело в ушах. Или я потеряю его навек и тогда до конца своих дней буду маяться с этим…
– Дорогая, ты готова? – послышался из прихожей голос Джозефа.
Почему я никогда прежде не замечала, что он так гнусавит? – мелькнуло в мыслях Йоланды.
– Дорогая? – Джозеф заглянул в комнату.
Йоланде стоило неимоверных усилий повернуть голову.
– Ты забыла о времени. Мы опаздываем, а Шемберг этого страшно не любит. Надень новое ожерелье, оно подчеркивает изящество твоей шейки. И поживее, не стой на месте. – Дабы смягчить свою строгость, он послал жене воздушный поцелуй.
Йоланда взглянула на его полные красные, почти женские губы и почувствовала легкий приступ тошноты. Надо выкинуть что-нибудь совершенно неожиданное. Завтра же! Она медленно, будто в полудреме, подошла к туалетному столику и надела другое ожерелье – подарок Рассела на пятую годовщину свадьбы. Завтра воскресенье, они наверняка встретятся. Надо заявиться к нему ни свет ни заря и попробовать его вернуть. А если она останется у него на ночь? – продребезжал в голове вопрос, и слегка дрожащие руки вмиг похолодели. Нет, не может такого быть… Он не приведет ее в наш дом, не ляжет с ней в нашу постель. Я пущу в ход все свое обаяние, буду молить о помощи высшие силы, и все получится, я точно знаю. К ней у него не любовь, может только страсть, а у нас было гораздо больше – победу одержу я. В ее висках пульсировала тупая мучительная боль, руки не желали слушаться.
– Что с тобой происходит?
Йоланда не услышала вопроса мужа, а о Шембергах совершенно не помнила. Пусть это нехорошо, низко, нечестно, размышляла она, пытаясь застегнуть замочек ожерелья и никак не попадая крючком в кольцо. Пусть я веду себя непоследовательно, смешно, недостойно. Но иначе не могу и буду бороться до победного конца.
38 
