Особенно,... 
32 
Погода постепенно прояснялась. Лучи солнца робко проглядывали сквозь тучи, дождик прекратился. Чиппельская оранжерея встретила посетителей во всем блеске. Шейла была поражена. Она никогда прежде не видела такой красоты. Желтые, красные, оранжевые, синие растения ошеломляли своими красками. От сладкого запаха кружилась голова. Песчаная дорожка уводила вглубь огромного стеклянного здания. По ней неторопливо прогуливались немногочисленные посетители, все-таки погода неблагоприятно подействовала на любителей ботаники. Изредка встречались служащие оранжереи в красочной форме. К ним можно было подойти, спросить о заинтересовавшем вас растении и получить исчерпывающий ответ.
Шейла была в восторге. Она крутила головой по сторонам и старалась ничего не упустить. Сэсил охотно давал ей разъяснения. Леди Маргарет всегда увлекалась цветами, ее сад в Болтонроке славился на всю округу, когда она еще не стала леди Пэддингтон. Поэтому неудивительно, что ее сын обладал весьма обширными познаниями в этой области. Генри, который в жизни не мог отличить ромашку от тюльпана, путался в названиях орхидей и не понимал разницы между отдельными их видами. Ему казалось странным, что Шейла, затаив дыхание, слушает Сэсила. Генри видел в этом лишь женское притворство.
Из кожи вон лезет, лишь бы ему понравиться, мрачно заключил он про себя, наблюдая за девушкой.
И Генри стал преувеличенно любезен с леди Джейн. В глубине души он надеялся, что Сэсил опомнится и бросится спасать свою любимую из лап коварного обольстителя. Но тщетно. Сэсил не обратил на их легкомысленную болтовню ни малейшего внимания. Таким образом, вопреки логике четверка молодых людей разбивалась на две пары: Джейн с Генри и Сэсил с Шейлой.
Первая пара была увлечена легкой кокетливой беседой, полной полунамеков и заигрываний. Джейн всегда находила Генри Блумсбриджа очень интересным мужчиной и сейчас не упустила возможности познакомиться с ним поближе. С каждой минутой разговора она все меньше и меньше думала о лорде Сэсиле. Его неотразимый кузен действовал как очень хорошее успокаивающее средство. Иногда в голове Джейн мелькало подозрение, что причина такого повышенного внимания со стороны Генри отнюдь не ее прелести, а заурядная ревность, но она гнала такие мысли прочь. Девушка не сомневалась в собственной неотразимости и была рада, что нашелся наконец мужчина, способный оценить ее по достоинству!
Сэсил и Шейла не замечали никого вокруг. Они медленно брели по извилистым дорожкам оранжереи. Цветы всех стран мира радостно приветствовали их. Казалось, буйству красок не будет конца. Разговор молодых людей то затухал, то разгорался с новой силой. К своему удивлению, Сэсил понял, что совсем необязательно без умолку говорить. Раньше лорд Пэддингтон всегда напрягался, если в беседе с малознакомым человеком вдруг повисала пауза. Теперь все было наоборот. Тишина окутывала их незримой завесой, отгораживая от всех. Они находились в совсем другом мире, где слова не имели значения, а глаза говорили лучше, чем любой красноречивый оратор.
Сэсил обнаружил, что на ярком солнечном свете, преломленном стеклянной крышей оранжереи, волосы Шейлы отливают медью. Эта неожиданная рыжинка была ей необыкновенно к лицу. Собираясь в Чиппел, Шейла не стала закручивать волосы в хвост, а распустила их. Темная густая волна окутывала ее плечи, и у Сэсила снова мучительно заныли пальцы. Ему безумно хотелось дотронуться до ее пышных волос, поиграть с ними так же легко и беззаботно, как это делал солнечный лучик, пробившийся сквозь толщу листвы…
– Лорд Пэддингтон, вы меня слышите? – со смехом спросила Шейла. Она задала Сэсилу вопрос, а он стоял, как зачарованный, не в силах оторвать от нее глаз.
Сэсил кивнул головой. Официальное обращение неприятно резануло слух.
– Зовите меня Сэсил, – внезапно произнес он. Несмотря на серьезность его тона, губы девушки тронула насмешливая улыбка.
– Сэсил? – изумленно переспросила она, картинно подняв тонкие брови. – Какое забавное имя. Я всегда думала, что так зовут только женщин. У меня в Штатах есть подруга, Сэсили… Ах, не сердитесь на меня! – поспешно воскликнула Шейла, увидев, как страдальчески исказилось лицо Сэсила. – Простите, я не хотела вас обидеть, – тихо проговорила она. Ее личико выражало живейшее раскаяние, и Сэсил немедленно простил ее, хотя сердце ныло от незаслуженной обиды.
– Вообще-то у меня несколько имен, – с достоинством произнес он. – Томас Сэсил Огастес Пэддингтон.
32 
