Особенно,... 
57 
Через минуту он двинулся на своей чалой вперед, протиснулся мимо Длинногривых и мышастой и направился к маленькому узкому каньону, который он обнаружил во время первой рекогносцировки. Тогда он счел невозможным воспользоваться им, но сейчас решил, что, пожалуй, он с этим выводом поторопился.
— Твой дробовик заряжен? — спросил он.
— Да.
— Ты когда-нибудь стреляла из шестизарядного револьвера?
— Иногда. Но я не попаду в стену конюшни с тридцати футов.
Рено повернулся к ней и улыбнулся. Ева в который раз подумала, до чего же он красив.
— Не беспокойся, gata. Никакие конюшни на нас нападать не будут.
Ева засмеялась.
Рено достал свой второй револьвер, вынул одну пулю из барабана и воткнул револьвер в патронташ.
— Вот, — объяснил он, передавая патронташ Еве. — Ударник нацелен на пустое гнездо, поэтому тебе придется нажимать на спусковой крючок дважды, если будешь стрелять.
Патронташ пришелся Еве так, как приходится шуба взрослого ребенку. Когда Рено наклонился, чтобы застегнуть пряжку, его пальцы нечаянно коснулись ее груди. У нее перехватило дыхание. Она дернулась, рука Рено снова дотронулась до ее тела, и соски мгновенно напряглись.
Рено оторвал взгляд от нежных округлостей и посмотрел в большие золотые глаза девушки из салуна, которая преследовала его даже в сновидениях.
— Ты такая живая, — сказал он. — И так близка к тому, чтобы умереть. Невозможно!
Он приладил патронташ. Повторяя про себя, что этого делать не следует, обвил рукой ее шею и притянул Еву к себе.
— Я хочу разведать этот узкий каньон, — сказал он, глядя на ее губы. — Следи за тылом, пока меня не будет.
— Будь осторожен.
— Не беспокойся. Я намерен жить очень долго, чтоб сполна насладиться абсолютно всем, что выиграл в салуне „Золотая пыль“, в том числе и тобой.
Его поцелуй был подобен молнии: обжигающий и неожиданный, он длился одно мгновение, но пронзил ее насквозь.
После этого Рено исчез, оставив на губах Евы привкус своих губ, а в ушах звучали приводящие в трепет слова, которые были и предупреждением, и обещанием.
„Я намерен жить очень долго, чтоб сполна насладиться абсолютно всем, что выиграл в салуне „Золотая пыль“, в том числе и тобой“.
12
Уже несколько часов продолжалось восхождение Евы, Рено и лошадей по ярусам скальных пород. Не один раз казалось, что выхода из тупика нет, скалу не обойти, но в последний момент выход все же находился.
— Не смотри вниз.
Совет Рено был излишним. Ева не стала бы смотреть вниз даже под дулом револьвера. А, может быть, предпочла бы получить пулю в висок, чем вести мустанга по узенькой тропке над пропастью.
— Ты себя нормально чувствуешь? — спросил Рено.
Ева не ответила. У нее было слишком мало сил, чтобы тратить их на слова. Она была сосредоточена на одном: смотреть под ноги, чтобы не споткнуться.
Крупные зерна песчаника, кажется, навечно отпечатались в мозгу Евы. Она была уверена, что он будет сниться ей в кошмарах. Поверхность горизонтальных выступов покрывали обломки мрамора и галька, готовые соскользнуть и увлечь за собой неверно ступившего человека.
Мустангам было значительно легче. У них было четыре ноги. Если скользила одна, три оставались на месте. У Евы были только руки, которые болели оттого, что она всякий раз хваталась за выступы после неверного шага.
— Видишь впереди белую скалу? — бодрым тоном спросил Рено. — Это значит, что мы подходим к отрогу плато.
— Аллилуйя, — прошептала Ева.
Мышастая захрапела и дернула головой, отгоняя докучливую муху.
Ева глухо вскрикнула, когда повод в ее руке дернулся и она едва не потеряла равновесие.
— Все нормально, — спокойным голосом произнес Рено.
„Черта с два нормально“.
Но у Евы не было сил вслух возразить Рено.
— Это просто муха привязалась к лошади, — сказал он. — Обмотай повод ей вокруг шеи. Она пойдет и без него.
Ева смогла лишь молча кивнуть.
Когда она выполняла его совет, ее руки дрожали так, что она поспешила их убрать.
Рено сжал кулаки, затем заставил себя по очереди разжать пальцы. Если бы он мог пройти по тропе вместо Евы, он сделал бы это. К сожалению, это было невозможно.
Рено с мрачным видом возобновил восхождение. Дожди и ветры обтесали скалы и проделали почти перпендикулярные стоки в них. Чем выше он карабкался, тем круче становились стоки в этих блеклых камнях с гладкой поверхностью. Иногда ему приходилось возвращаться и искать другой путь.
57 
