36 
Элиссе не надо было спрашивать – кому. Микки не любил Хантера, но держался с ним осторожно.
– Я сказал, чтобы он доплачивал мне за оружие. Иначе я уйду.
Не нарушая молчания, Элисса повернулась и стрельнула струйкой молока в кошку. Кьюпид открыла пасть и спокойно поймала струю на лету.
– Что ты на это скажешь? – с вызовом спросил Микки.
– А что ответил тебе Хантер?
– Что даст знать в конце недели.
– Ну и я скажу то же самое.
– Гм.
Не обращая внимания на Микки, Элисса продолжала доить. Когда ей показалось, что его шаги удаляются по проходу, она облегченно вздохнула и снова запела. Наконец Элисса выдоила последнюю каплю молока, встала, уперлась руками в поясницу и выгнулась. Она потирала спину, как бы изгоняя тяжесть от поездок верхом по землям Лэддер-Эс в поисках коров.
– Черт побери, Сэсси. Ты можешь заставить мужика сесть и выть на луну.
Она резко обернулась. Оказывается, Микки не ушел. Он стоял в дверях и по-хозяйски оглядывал ее грудь.
Она сердито отвернулась и поправила шарф, прикрывающий низкий вырез платья. Он сдвинулся набок, открыв выпирающие холмики.
– Да ладно, не закрывай их, – заскулил Микки. – Если бы ты не хотела, чтобы я видел, не надевала бы такое платье, разве нет?
– Ты, несчастный…
Но ее голос перекрыл голос Хантера.
– Микки, если тебе нечего делать, кроме как стоять и подпирать косяк, пойди и проверь оросительные канавы на огороде.
Микки выпрямился так быстро, что покачнулся. Элисса поняла – он так же испугался Хантера, как и она.
– Я бы очень не хотел потерять урожай только потому, что ты настроен пофлиртовать. Иди.
– Слушай, ты как собака на сене, – сказал Микки. – Сам не берешь и другим не даешь.
Взгляд Хантера, брошенный на Микки, заставил Элиссу похолодеть.
– Займись огородом. Немедленно.
– А что, если я вместо этого сяду на лошадь?
– Тогда я пристрелю тебя как конокрада. Каждая голова здесь принадлежит Лэддер-Эс и носит на себе клеймо Лэддер-Эс.
– Не каждая, – сказал Микки, нехорошо улыбаясь. – Недавно я видел много голов с клеймом СлэшРивер. Клеймо Эба Калпеппера. Накрывает Лэддер-Эс, как одеялом. Разве не так?
– Ты собираешься идти работать или убираешься с Лэддер-Эс? – спросил Хантер.
Ругаясь, как моряк, Микки вышел из сарая, по пути прихватив лопату.
– Я тебя предупреждал насчет кокетства, – сказал Хантер с металлом в голосе. Элиссу прорвало.
– Да я доила корову! – кричала она.
– Не доила, когда я тебя увидел. Ты выгнулась, как танцовщица или как шлюха, выпятив груди…
И тут же Хантер резко сменил тему.
– Перестань меня доводить, Сэсси, поверь, тебе не понравится то, что может случиться.
Услышав снова свое прозвище из уст Хантера, Элисса взорвалась.
– Тогда перестань на меня пялиться, – холодно сказала она. – А ты пялишься, Хантер. Сам знаешь не хуже меня.
– А ты все время оглядываешься.
– Да. Ну и что дальше?
– Я же сказал – тебе это не понравится.
– А ты попробуй.
Возле сарая залаяла собака, резко, на высоких нотах, отчего сердце Элиссы заколотилось. Она едва не опрокинула ведро, схватившись за ружье в углу стойла.
Хантер быстро схватил Элиссу за руку.
– Куда ты? – спросил он.
– Посмотреть, что там не понравилось собаке.
– Оставайся здесь, я сам посмотрю.
Она хотела поспорить, но передумала.
Хантер резко кивнул, взял ее дробовик, подошел к двери сарая. Прежде чем выйти на освещенный солнцем двор, огляделся.
– Ну что ж, время, – сказал он.
С этими словами Хантер осторожно вышел на свет. Чуть позже выбежал Микки из огорода с ружьем. Хантер махнул ему и пошел по двору.
Три группы всадников в потрепанной пыльной одежде приближались к дому.
Как и Хантер, некоторые донашивали форму конфедератов.
На других были синие брюки юнионистов.
На третьих – штаны из оленьей кожи, их носили жители равнин – и широкополые шляпы рабочих-мексиканцев. Обитатели техасских колючих кустарников предпочитали кожаные ковбойские штаны.
Остатки запыленной синей и серой униформы были поделены между тремя группами, они смешались с клетчатыми рубашками и штанами из оленьей кожи, из фланели, из шерсти. Никто не был одет целиком так, как на севере, на юге или на равнине.
Бывшие солдаты оставили за спиной войну, взяв с собой только оружие. Сейчас все носили оружие – жители равнин, солдаты, бродяги, даже не отдавая себе в том отчета, как люди носят ботинки. Лошади под ними разномастные, всех цветов, кроме белого. Белая лошадь везде превращает всадника в мишень – в пустыне, в траве, в колючем кустарнике, на лугу или в горах.
36 
