155 
Я и так был на нервном пределе, а тут чуть было не заплакал!
— Вот мой дом... — тихо сказал я Мите и показал наши окна на восьмом этаже.
— Тебя проводить? — спросил меня Митя.
Он понял мое состояние и не задал ни одного бестактного вопроса. Он мне еще тогда, в прошлом году, понравился...
— Нет, не нужно, — сказал я ему. — Ты только сними с меня эту жилетку. А то еще Шура не узнает меня. Да и неловко как-то...
— Напрасно. Она очень тебе идет. — Митя с сожалением помог мне снять жилетку и спросил еще раз: — Сходить с тобой?
— Подожди меня лучше здесь. Мало ли что...
Дверь в дом была наглухо закрыта, и на ней красовалась новая кодовая установка с кнопками и номерами шифра на них.
В это время, слава Богу, я услышал, как кто-то открывает дверь изнутри. Я приготовился проскользнуть на лестницу, но дверь отворилась, и первое, что произошло, — я получил оглушительный пинок в бок и, кувыркаясь, отлетел чуть ли не под колеса черной «Волги». Вслед мне послышалось злобное:
— Только гадят по лестницам! А потом нюхай их ссаки!..
Боль была ужасной! Такой здоровенный мужик, оказывается, живет теперь в нашем доме...
Но тут из «Волги» молнией вылетел Митя. Я не успел охнуть, как он ухватил этого мужика за горло, бросил его спиной о стену дома, а под нос пихнул ему неизвестно откуда взявшийся пистолет.
— Ты что животную забижаешь, сука?! В рот тебе, в Господа, в душу, в Бога Мать ети!!! Я вот счас наделаю в тебе дырок, козел вонючий!..
Для верности Митя еще раз шарахнул мужика головой об стенку:
— Говори шифр, падлючий твой рот!
— Пять... семь... один... — заикаясь от страха, выдавил из себя мужик.
— То-то! — Митя дал мужику ногой в зад и спихнул его со ступенек подъезда. — Чтоб я тебя не видел здесь, курва!..
Потом Митя нажал пятую, седьмую и первую кнопки на кодовом устройстве, сам открыл дверь и пошел со мной к лифту.
— Хрен, чтобы я тебя теперь одного оставил, — сказал мне Митя, пропуская меня в кабину лифта. — Какой этаж?
— Восьмой... — с трудом сказал я.
Боль в боку была нестерпимой, но я ждал встречи с Шурой и готов был терпеть любые муки только ради одного первого мгновения этой встречи!..
Мы поднялись на восьмой этаж, вышли из лифта, и я показал Мите нашу дверь. Тот порылся во внутреннем кармане куртки, достал свое милицейское удостоверение и сказал мне негромко:
— Наверное, ксиву придется показывать. Счас все боятся всех. Никто тебе просто так не откроет.
— Мой откроет, — сказал я. — Мой никогда никого не спрашивал «Кто там?»
— Ты, видать, давно дома не был, — сказал Митя. — Посмотрим.
И нажал кнопку звонка. Меня аж затрясло! Сейчас, сейчас...
— Кто там? — спросил из-за двери женский голос.
— Милиция! — И Митя приставил свою книжечку к дверному глазку.
Книжечку долго разглядывали — может, у Шуры гостит кто-нибудь? А потом послышались звуки отпираемых замков— один, другой, третий... Батюшки! Да у нас и не было никогда столько замков...
Я было засомневался — может, этажом ошибся? Стал внимательно разглядывать дверь. Да нет, дверь наша. Шура сам ее обивал...
Наконец дверь осторожно и боязливо открылась. На пороге стояла молодая женщина с ребенком на руках. Это еще что такое?!
— Вам кого?
А я еще в машине Мите назвал Шурину фамилию.
— Нам бы гражданина Плоткина, — сказал Митя.
— А он тут уже не живет, — напряженным голосом сказала женщина.
— Та-а-ак... — проговорил Митя и вопросительно посмотрел на меня.
Как это «не живет»?! Быть того не может! Вот же — наша вешалка, наше зеркало...
Я тут же прошмыгнул в квартиру. Заплакал ребенок. Женщина стала его успокаивать, говорить: «А вон к нам киса пришла!.. Давай с кисой поиграем?.. Ну не плачь, не плачь...»
Это была и наша, и не наша квартира! Остатки нашей мебели были перемешаны с незнакомыми столами, диванами... Мое любимое кресло завалено стираными пеленками и детским барахлишком. Наши книжные стеллажи стояли совершенно без наших книг; На их пустых полках громоздились нераспакованные коробки, посуда, детские игрушки...
А книжек, наших с Шурой книжек, не было ни одной. Не было и любимых Шуриных картинок на стенах, не было большой моей фотографии, которую Шура сделал два года назад и очень гордился ею...
И запахов наших уже почти не было. В нашей квартире пахло только чужим ребенком.
— А где же он сейчас живет? — спросил Митя у женщины.
— Кто? — не поняла женщина.
155 
