88 
— Почему? — спросила Кэтрин, заставляя себя улыбаться.
— В таких фужерах шампанское очень быстро выдыхается.
Кэтрин осушила свой бокал слишком быстро для леди, закрыв глаза и чувствуя, как каждый глоток щекочет ей горло.
— Я не имел в виду — так быстро — заметил Лео, тревожно посмотрев на Кэтрин и слегка ей улыбнувшись.
Огни стали гаснуть, зрители заняли свои места.
Кэтрин бросила взгляд на серебряное ведерко с охлаждённым шампанским. На горлышке бутылки была аккуратно повязана белоснежная салфетка.
— Можно мне ещё бокал? — прошептала она.
— Нет, ты опьянеешь, если будешь и дальше пить с такой скоростью.
Лео взял пустой бокал Кэтрин, отставил его в сторону и сжал её ладонь в перчатке.
— Расскажи мне,— нежно попросил он. — О чём ты думаешь?
— Позже, — отозвалась она, освобождая свою руку. — Пожалуйста.
Она не хотела портить этот вечер и не собиралась давать Лео ни малейшей возможности броситься на поиски Латимера и спровоцировать драку прямо в театре. Она бы ничего не добилась, рассказав Лео всё прямо сейчас.
В зале стало темно, и пьеса возобновилась, но мелодрама потеряла для Кэтрин всё своё очарование. Она словно заледенела в сковавшем ее отчаянии, не отводя от сцены застывшего взгляда, вслушиваясь в диалог актёров, как будто они говорили на другом языке. Все её мысли были заняты поиском выхода из положения, в котором она очутилась.
Казалось, то, что она уже знала ответы на все вопросы, потеряло всякий смысл. Не по своей вине она попала в ту ужасную ситуацию. Ответственность за это лежала на Латимере, Алтее и её бабушке. Кэтрин могла бы убеждать себя в этом до конца жизни, и всё же чувство вины, боль, смятение не покидали её. Как ей избавиться от этого груза? Как обрести свободу?
В течение последующих десяти минут Лео то и дело бросал на Кэтрин тревожные взгляды, чувствуя, что что-то не так. Кэт очень старалась сосредоточиться на пьесе, однако Лео видел, что её ум занят решением какой-то серьёзной проблемы. Она была отстранённой, недосягаемой, как будто заледенела. Стараясь успокоить, он снова взял её за руку и попытался пробраться под перчатку. Её кожа была удивительно холодной.
Нахмурившись, Лео склонился к Поппи.
— Что, чёрт побери, случилось с Маркс? — прошептал он.
— Понятия не имею, — беспомощно отозвалась она. — Мы с Гарри разговаривали с лордом и леди Деспенсер, а Кэтрин отошла в сторонку. Затем мы обе заняли свои места, и я заметила, что с ней что-то не так.
— Я провожу её обратно в гостиницу, — сказал Лео.
Гарри, который услышал его последнюю фразу, нахмурился и пробормотал:
— Мы уедем все вместе.
— В этом нет никакой необходимости, — запротестовала Кэтрин.
Игнорируя её замечание, Лео пристально посмотрел на Гарри:
— Будет лучше, если вы останетесь и досмотрите пьесу. А если кто-нибудь спросит о Маркс, скажите, что у неё мигрень.
— Никому не говорите, что у меня мигрень, — зашипела Кэтрин.
— Тогда скажите, что это у меня мигрень, — сказал Лео, обращаясь к Гарри.
Казалось, его последняя фраза вывела Кэтрин из оцепенения. Лео с облегчением увидел вспышку её обычного темперамента, когда она произнесла:
— У мужчин не бывает мигрени, только у женщин.
— И тем не менее у меня она есть, — отозвался Лео, — я даже могу упасть в обморок.
Он помог ей подняться.
Гарри тоже встал, его взгляд, брошенный на Кэтрин, был полон участия:
— Это действительно то, чего ты хочешь, Кэт?
— Да, — рассерженно заявила она, — в противном случае он сейчас попросит нюхательной соли.
Лео вывел Кэтрин на улицу и вызвал наёмный экипаж. Им оказалась двухколесная, полуоткрытая повозка, место кучера располагалось сверху и позади пассажиров. С кучером можно было общаться при помощи специального люка на крыше.
Как только Кэтрин вместе с Лео подошла к экипажу, у неё появилось чувство, будто за ней следят. Боясь, что Латимер последовал за ней, она посмотрела налево и увидела незнакомого мужчину рядом с одной из массивных колонн театральной галереи. Она с облегчением поняла, что это не Латимер, а другой человек, гораздо моложе лорда. Мужчина был высок, костляв, в обтрепанной шляпе и каких-то обносках, одним словом, настоящее чучело. Его бледность выдавала в нём типичного лондонца, из тех, кто проводит большую часть времени в помещении и никогда не видит солнца, не ослабленного загрязнённым городским воздухом. Густые чёрные брови рассекали его худое лицо, кожа была слишком морщинистой для его возраста.
88 
