108 
В происходящем была вина Андрея. Человек из индустриального века, привыкший к большим площадям, обрабатываемым тракторами, он влез туда, где ни черта не соображал, но его никто не посмел ослушаться, и распоряжение выполнили. Именно этим объясняются большие площади обработанной земли. Когда он понял свою ошибку, не больно-то заметную, когда работало чуть больше полсотни пахарей, и ставшую очевидной, когда пахарей осталось едва полтора десятка, то попытался умерить аппетиты. Однако здесь ему пришлось столкнуться с противостоянием со стороны крестьян. Ну, не позволяла им их натура бросить уже обработанные поля, для них это было равносильно брошенному ребенку. Вот и рвали жилы люди из-за некомпетентности Андрея, который впредь зарекся влезать в дела, не разобравшись во всем досконально.
— Маран, ведь надорветесь. Оставьте поля, добавится населения — вернемся к ним еще, — вместо приветствия с ходу заявил Андрей старосте, как только тот подошел.
— Вы не волнуйтесь, господин Андрэ. Оно, конечно, в этот год тяжко придется. Ну, да на будущий полегчает, семьи-то помаленьку прибывают, глядишь, еще целину поднимать придется.
— Прибывать-то прибывают, но все больше на кузнечный двор.
— Ничего, и крестьяне подтянутся. А нам еще не забыть бы под картошку огородик вспахать.
Маран имел в виду собранный урожай картофеля, уже заботливо уложенный в погреб. Земля здесь для этого овоща подошла как нельзя лучше; мало того, сказалось и полное отсутствие колорадского жука, нещадно уничтожавшего посадки картофеля на Земле. При отсутствии этой серьезной угрозы картофель произрастал просто фантастически густыми кустами. Из двух мешков картофеля получили урожай в двадцать два мешка.
Как ни аккуратны были крестьяне, и как ни мал был процент резаной картошки, но он был. Непригодных к длительному хранению овощей собрали целый мешок. Поэтому, к удовольствию Андрея, он все же поел жареной картошки, ну и кое-кого угостил. Крестьяне остались овощем очень довольны, поэтому к картофелю относились теперь весьма серьезно. Уже в будущем году планировалось обеспечить семенной картошкой все семьи поселка. А еще через год она должна была лечь в закрома каждой семьи.
— Значит, не отступитесь?
— И не просите. Землица, она ведь как дите малое, ласки и заботы просит, как мамка любви от деток желает. Нельзя ее обижать, коль уж взялись ухаживать. Вон она как по заботе истосковалась, одарила от щедрот душевных — закрома ломятся. А ведь, считай, без подготовки по весенней вспашке, да еще и припозднившись зерно побросали.
— Ну, что я могу тебе сказать… Бог в помощь.
— Господь, он тружеников любит и не оставит в заботе своей.
— Ты никак в попы собрался?
— Дело богоугодное, но только не по мне. Аль забыли, что я уже женился?
— Мало того, даже знаю, что первенца ждете. Просто ты иногда начинаешь говорить так, словно проповедь читаешь.
— Скажете тоже!
— Ладно, раз уж вопросов у тебя нет, тогда поеду я.
— Как это — нет вопросов?!
— Ну, не могу я сейчас тебе людей добавить. Дома надо ставить. И потом, я ведь говорил тебе, что каждый должен заниматься своим делом. Кузнецы — кузней, лесорубы — лесом, а крестьяне полями да живностью.
— А я и не прошу других привлекать. Но ведь есть же наемные рабочие, почему не привлечь их, ну хоть десяток?
— Я сказал — нет. Все заняты на строительстве, часть уголь выжигают. Нужны тебе наемные рабочие — сам нанимай.
— Ладно, с этим понятно. Вы господину Бэлтону про соль напоминали?
— Да. Заказ на соль я отправил, да вот только дорогая она.
— Дорогая, но нам не помешает. Рыбы в Быстрой немало, а вот заготовить ее впрок без соли не получится. Конечно, можно и без рыбы обойтись, да только разносолы не помешали бы. Опять же пост.
— А что зимой рыба не ловится?
— Нет. Многие пробовали, да только реки как будто пустеют. Зимой рыбы не будет. Так что соль нужна.
— Будет соль. Теперь все?
— Теперь все.
Вроде и ничем серьезным не занимался, а уже за полдень. Наскоро пообедал, и вот уже Джеф поджидает своего ученика, сидя в седле. Ничего не попишешь. Опять в седло — и за околицу. Вот деревья скрыли их от взоров людей, и Андрей привычно соскальзывает на землю, передает вожжи Джефу. Ветеран с утра вместе со своими учениками достаточно хорошо размялся, а вот Новак все больше в седле… Кольчуга уже не стесняет движений и вообще не ощущается, словно вторая кожа. Бежать в ней не тяжело, да и вообще — пробежка, которая поначалу выматывала, казалось, на неделю вперед, теперь воспринимается как данность и заряжает энергией для будущей тренировки.
108 
