Последние отзывы

  30  

Я разглядывала руки Харди, легко и умело управлявшиеся с рулем, мокрые пятна на его рукавах. Я так любила его, его бесстрашие и силу, даже его амбиции, которые, я знала, когда-нибудь отнимут его у меня.

– Еще несколько минут, – пробормотал Харди, почувствовав на себе мой взгляд. – Доставлю вас обеих в целости и сохранности.

– Знаю, что доставишь, – отозвалась я, пока дворники беспомощно мотались в потоках дождя, барабанящего в стекло.

Как только мы прибыли в клинику, маму тут же, усадив в кресло-каталку, повезли готовить к родам, а мы с Харди понесли вещи в родильную палату. Она оказалась буквально набита всякой техникой, мониторами. Имелась там и похожая на детский космический корабль грелка для новорожденного. Однако шторы в оборках, бордюр на обоях с гусями и утятами, а также кресло-качалка с полосатыми подушками несколько смягчали интерьер.

По палате ходила дородная седоволосая медсестра. Она проверяла оборудование, устанавливала нужный наклон кровати. Увидев нас с Харди, она строго объявила:

– В родильную палату допускаются только будущие матери и мужья. Вам придется пройти по коридору в зону ожидания.

– Мужа нет, – сказала я, вставая в оборонительную позицию при виде ее приподнятых почти к самой линии волос бровей. – Я останусь помогать маме.

– Ясно. Но ваш бойфренд должен уйти.

Кровь бросилась мне в лицо.

– Он не...

– Нет проблем, мэм, поверьте, – непринужденно перебил меня Харди. – Я не желаю ни у кого путаться под ногами.

Суровое лицо медсестры, оттаяв, расплылось в улыбке. Женщины всегда так реагировали на Харди.

Вытащив из сумки цветную папку, я передала ее медсестре.

– Будьте любезны, мэм, посмотрите это.

Женщина с недоверием покосилась на желтую папку. На ней я вывела слова «ПЛАН РОДОВ» и украсила ее наклейками в виде детских бутылочек и аистов.

– Что это?

– Я записала здесь наши пожелания, – пояснила я. – Нам хотелось бы, чтобы при родах были созданы приглушенное освещение, как можно более тихая и спокойная обстановка, а еще мы собираемся включить звуки природы. Мы считаем необходимым, чтобы мама до самой перидуральной анестезии сохраняла подвижность. Теперь что касается обезболивания... маме годится деморол, но мы хотели бы попросить у доктора нубаин. И пожалуйста, не забудьте прочитать замечания относительно эпизиотомии.

Медсестра с раздражением взяла план родов и исчезла. Я передала ручной насос Харди и включила в сеть магнитофон.

– Харди, ты не мог бы накачать родовой мяч, пока не ушел? Только не до конца. Лучше всего процентов на восемьдесят.

– Конечно, – ответил он. – Что-нибудь еще?

– Там в сумке лежит носок с рисом. Будь добр, найди где-нибудь микроволновую печь и погрей его две минутки.

– Непременно. – Когда Харди склонился, чтобы накачать родовой мяч, я заметила, что его щека растянута в улыбке.

– Что тут смешного? – спросила я, но он ничего не ответил, лишь покачал головой и продолжал улыбаться, выполняя мои указания.

К тому времени, как маму привезли в палату, свет был приглушен согласно моим пожеланиям, а окружающее пространство наполняли звуки леса Амазонки во время дождя. Это был успокаивающий стук дождевых капель, перемежавшийся с кваканьем древесных лягушек и редкими криками попугая ара.

– Что это за звуки? – спросила мама, потрясенно оглядываясь по сторонам.

– Кассета с записью звуков леса во время дождя, – ответила я. – Тебе нравится? Тебя это успокаивает?

– По-моему, да, – ответила она. – Хотя, если я услышу слонов и обезьян-ревунов, тебе придется это выключить.

Я издала приглушенный крик Тарзана, и мама засмеялась. Седая медсестра вернулась помочь маме встать с кресла-каталки.

– Ваша дочь все время будет здесь? – спросила она маму. Что-то в ее тоне подсказывало мне, что она ожидает отрицательного ответа.

– Все время, – твердо сказала мама. – Я без нее не могу.

В семь часов вечера родилась Каррингтон. Я взяла это имя из одного «мыльного» сериала, который мы с мамой любили смотреть по вечерам. Медсестра вымыла ребенка, запеленала его наподобие маленькой мумии и вложила мне в руки, пока врач занимался мамой, зашивая места разрывов.

– Семь фунтов семь унций, – объявила медсестра, с улыбкой глядя на проступившее на моем лице выражение. За время родов мы с ней немного прониклись друг к другу симпатией. Я не только не мешала, как она предполагала вначале, но нам трудно было не почувствовать связь друг с другом, пусть и временную, рожденную чудом появления новой жизни.

  30