Особенно,... 
31 
Делору, должно быть, мучил тот же самый вопрос, поскольку, как только Диккен ушел, она вошла в каюту, села на край кровати, и взяла его за руку.
– Мы проведем вместе больше недели, – сказала она нежно.
– Я должен благодарить тебя за то, что выжил и остался целым, – ответил Конрад, – но сейчас я спрашиваю себя, не лучше ли мне было умереть?
– Пока есть жизнь… есть и… надежда, – тихо проговорила Делора, – и поэтому я верю не только в молитвы… но и в Божью милость… я до сих пор… надеюсь.
Конрад тяжело вздохнул.
– Драгоценная моя, есть ли кто-либо в целом свете столь же совершенный, как ты?
– А столь же замечательный и храбрый, как ты? – спросила она в ответ.
И она рассказала ему, как, сперва офицеры, а потом почти каждый член команды, приходили в первую ночь после сражения в его каюту, спросить, как он себя чувствует, и убедиться, что все в прядке, и что он жив.
– Многие из них сказали, что больше всего на свете боятся потерять тебя, потому что никогда еще у них не было лучшего капитана.
Она помолчала, потом добавила:
– И все это не потому, что они восхищаются твоей храбростью и подвигами, а потому что ты добр и обращаешься с ними как с людьми, а не животными.
Делора знала, что Конраду приятны ее слова, и, так как ему нравилось слушать про своих людей, она развлекала его, и даже намеренно немного сплетничала.
– Если бы только у нас была нормальная еда, чтобы накормить его! – ворчала Эбигейл, туша солонину и готовя отвар, или перерывая корабельные запасы в поисках чего-нибудь, что могло прибавить Конраду сил.
Она уже не допускала, чтобы его рана кровоточила, что частенько случалось во время лихорадки, когда хирург ходил взад и вперед, бормоча, что дни капитана сочтены.
Одни человек из команды умер, после того, как ему ампутировали руку, а другой, которому отняли ногу из-за осколка, застрявшего у него под кожей во время боя, скончался в ужасных мучениях три дня спустя.
Делора решила не говорить Конраду об этом и предупредила о том же самом Диккена и Барнетта.
– Это только расстроит его, – сказала она, – и он будет чувствовать себя виноватым за то, что мы спасли его ногу, но не смогли остановить врача и спасти от смерти других несчастных.
– Всегда считалось само собой разумеющимся, что раненый человек должен быть лишен поврежденного члена, и нет никакого другого способа сохранить ему жизнь, – говорил командор Диккен.
– Другие способы есть, и теперь вы можете убедиться в этом, – ответила Делора, – и, возможно, когда Конрад вернется в Англию он сможет показать Адмиралтейству живой пример того, чего можно добиться, обладая минимальным запасом знаний.
– Я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь в Адмиралтействе станет это слушать, – мрачно заметил Диккен. – Они ненавидят любые нововведения и свежие мысли. Вот если бы мы смогли найти кого-нибудь, кто бы сказал об этом в Парламенте, это было бы другое дело.
– Я уверена, что Конрад знает такого человека, – твердо заявила Делора.
Сказав это, она задумалась, будет ли какая-нибудь польза, если попросить ее брата поддержать подобную идею в Палате лордов. Но потом она вспомнила полное безразличие Дензила ко всему, в чем он не имел личного интереса, и поняла, насколько глупа была эта идея.
– Через несколько дней я увижу его, – подумала она.
Эта мысль была столь ужасна, что Делора как можно быстрее побежала в каюту капитана, решив не тратить впустую ни минуты времени, которое она могла провести рядом с Конрадом.
Эбигейл и Барнетт уже закончили перевязывать его ногу и он лежал на подушках побледневший, с крепко сжатыми губами.
Как только Делора появилась перед ним, Конрад почувствовал себя лучше, так словно после суровой зимы наступила долгожданная весна, сразу улыбнулся ей и забыл все свои страдания.
– Хорошо ли ты спал? – спросила она.
– Я лежал и думал о тебе, – ответил он.
Барнетт и Эбигейл покинули каюту, чтобы выбросить грязные, бинты и приготовить Конраду чай.
– Похоже, сегодня будет жарко, – сказала Делора. – Может, нам стоит вывести тебя на палубу, чтобы ты мог насладиться солнцем?
Подумав, Конрад сказал:
– Я думаю, Эбигейл будет настаивать на том, чтобы я отдыхал как можно больше, потому что я должен буду сам передвигаться по земле, когда мы поставим судно в док.
– Где… ты… остановишься?
В первый раз они обсуждали, что будут делать, когда пристанут к берегу, и он услышал страх в голосе Делоры.
31 
