56 
Дрожь прокатилась по его телу. Кристофер застонал и смял губы Беатрис своим ртом, ещё теснее прижимая её к себе, пока их тела не слились в единое целое, не задвигались в унисон. Инстинктивно Беатрис старалась вобрать его в себя, впиваясь губами в его губы, и в эротическом танце сплетаясь своим языком с его.
Внезапно Кристофер прервал поцелуй, он задыхался. Обхватив её голову, он прижался к ней своим лбом.
— Это ты? — хрипло спросил он. — Ты?
Беатрис почувствовала, как слезинки скатываются по её щекам, несмотря на все усилия сдержаться. Её сердце готово было выскочить из груди. Казалась, всю свою жизнь она искала этого человека в ожидании любви, которую не выразить словами.
Однако она не могла произнести ни слова, боясь его презрения, стыдясь своего поведения.
Кончиками пальцев Кристофер повторил путь её слез по влажной коже. Его губы слегка коснулись её дрожащих губ, задержались в уголке, заскользили по солоноватой щеке.
Освободив её, Кристофер сделал шаг назад, его взгляд, направленный на Беатрис, выражал недоумение и ярость. Страсть опалила их с такой силой, что девушка недоумевала, как ему удалось установить между ними даже такое небольшое расстояние.
Воздух с шумом вырывался у него из груди. Он тщательно расправил свою одежду, контролируя каждое своё движение, как будто боролся с опьянением.
— Чёрт бы тебя побрал, — его голос звучал низко и напряжённо.
Кристофер вышел из конюшни.
Альберт, который до этого сидел у стойла, затрусил за ним. Заметив, что Беатрис не идёт за ними, терьер бросился к ней и заскулил.
Беатрис наклонилась, чтобы его погладить.
— Беги, малыш, — прошептала она.
Альберт колебался всего одну минуту и побежал за хозяином.
Беатрис в отчаянии проводила их взглядом.
Через два дня в Стоуни-Кросс Мэнор, резиденции лорда и леди Уэстклиф, должен был состояться бал. Трудно было найти более красивое место, чем эта старинная усадьба, выстроенная из камня медового цвета, утопающая в бесконечных садах. Усадьба располагалась на отвесном берегу реки Ичен. Вся семья Хатауэй была приглашена на этот бал, так как они были соседями лорда и леди Уэстклиф, кроме того, их связывали дружеские отношения. В особенности это касалось Кэма, которого граф особенно ценил, они тесно общались на протяжении долгих лет.
Несмотря на то, что Беатрис бывала в Стони-Кросс Мэнор и прежде, она не уставала восхищаться красотой особняка, и особенно его богатым внутренним убранством. Не хватало слов, чтобы описать всё великолепие бального зала, с его сложным паркетным рисунком, двойным рядом люстр, двумя длинными стенами, в которых прятались полукруглые ниши с обитыми бархатом скамьями.
Отведав закуски и напитки за длинным буфетным столом, Беатрис вместе с Амелией и Кэтрин вошла в бальный зал. Они окунулись в вихрь красок и развлечений, дамы блистали роскошными бальными платьями, их кавалеры были одеты в чёрное и белое. Сияние хрустальных люстр чудесным образом сочеталось с отблесками драгоценностей, сверкающими на запястьях, шеях и в ушах приглашённых дам.
Хозяин бала лорд Уэстклиф подошёл, чтобы поприветствовать Беатрис, Амелию и Кэтрин. Беатрис всегда симпатизировала графу, достойному, благородному человеку, дружба которого не один раз помогала Хатауэйям. Граф выделялся резкими чертами лица, угольно-чёрными волосами и тёмными глазами. С такой внешностью его никто не назвал бы привлекательным, но его лицо трудно было забыть. Вокруг него витала аура силы и власти, которыми он никогда не бравировал. Уэстклиф пригласил Кэтрин на танец, демонстрируя своё расположение. Немногие из гостей удостаивались такого знака внимания с его стороны. Кэтрин с благодарностью приняла приглашение.
— Как мило с его стороны, — заметила Амелия, обращаясь к Беатрис, пока они наблюдали, как граф выводит Кэтрин в центр зала, чтобы влиться в ряды танцующих пар. — Я заметила, он всегда делает на публике какой-нибудь жест в сторону Хатауэйев, который свидетельствует о его уважении и одобрении. И потом уже никто не осмеливается игнорировать нас или выказывать пренебрежение.
— Думаю, ему нравятся необычные люди. Он сам совсем не такой правильный, непогрешимый, каким его многие воспринимают.
— Леди Уэстклиф сказала то же самое, — улыбаясь, ответила Амелия.
Готовый сорваться с губ Беатрис ответ так и не был произнесён, потому что она заметила прекрасную пару в дальнем конце зала. Кристофер Фелан разговаривал с Пруденс Мерсер. Чёрно-белый наряд шёл ему, как никому другому. Кристофер был в нём просто ослепительно хорош собой. Он носил одежду с природной лёгкостью, и хотя стоял в расслабленной позе, спина его оставалась прямой, а плечи расправленными. Хрустящая белизна его накрахмаленного галстука контрастировала со смуглой кожей, а свет канделябров играл в золотисто-бронзовых волосах.
56 
