57 
Проследив за её взглядом, Амелия приподняла брови.
— Какой привлекательный мужчина, — сказала она и перевела своё внимание обратно на Беатрис. — Тебе он нравится, правда?
Прежде чем Беатрис удалось собраться с мыслями, она послала сестре взгляд, полный страдания. И опустила глаза:
— Сколько раз в прошлом я могла бы увлечься представителями противоположного пола. И всё было бы правильно, пристойно и не сулило проблем. Но нет, я должна была дождаться кого-то особенного. Кого-то, кто заставит моё сердце биться так, словно его растоптало стадо слонов, или бросили в Амазонку на съедение пираньям.
Улыбка Амелии была полна сочувствия. Её одетая в перчатку рука скользнула по руке Беатрис:
— Беа, дорогая, тебя утешит то, что описанное тобой чувство влюблённости на самом деле совершенно нормально?
В ответ Беатрис приподняла ладонь и пожала руку сестры. С тех пор, как их мать умерла, когда Беатрис было двенадцать лет, Амелия стала для неё источником бесконечной любви и терпения.
— Это называется влюблённостью? — услышала она свой тихий голос. — Странно, но мне кажется, что всё гораздо хуже. Как будто смертельное заболевание.
— Милая, я не знаю. Трудно различить влюблённость и любовь. Со временем всё прояснится.
Амелия помолчала немного.
— Ты его привлекаешь, — проговорила она. — В тот вечер мы все это заметили. Почему бы тебе не поощрить его ухаживания?
Беатрис почувствовала, как перехватило горло.
— Я не могу.
— Но почему?
— Я не могу объяснить, — печально ответила Беатрис. — Могу лишь сказать, что я его обманула.
Амелия с удивлением посмотрела на сестру:
— Это совсем на тебя не похоже. Ты последняя, кого я могла бы заподозрить в склонности ко лжи.
— Я совсем не собиралась его обманывать. И он не знает точно, что это я его обманула. Но он меня подозревает.
— Господи, — Амелия нахмурилась, пытаясь осмыслить это противоречивое высказывание. — Ну, ладно. Всё это как-то запутанно. Может, тебе следует довериться ему. Его реакция может тебя удивить. Как там обычно говорила наша мама, когда мы делали всё, чтобы вывести её из терпения? «Любовь прощает всё». Помнишь?
— Конечно, — отозвалась Беатрис. Она ведь даже написала это изречение в одном из писем Кристоферу. Её горло судорожно сжалось. — Амелия, я не могу сейчас об этом говорить. Или я начну рыдать и свалюсь на пол, как подкошенная.
— О, боже, только не это. Кто-нибудь может на тебя наступить.
Молодой человек подошёл к Беатрис, чтобы пригласить её на танец, и избавил этим самым от продолжения разговора. И хотя у Беатрис в тот момент настроение было совсем не для танцев, отказаться танцевать на частном балу было бы проявлением крайне дурных манер. Если для отказа не было правдоподобного и очевидного предлога, вроде сломанной ноги, следовало соглашаться.
К тому же, танцевать с именно этим джентльменом было нетрудно. Мистер Тео Чикеринг был симпатичным и любезным молодым человеком. Беатрис уже встречалась с ним во время своего последнего сезона в Лондоне.
— Вы окажете мне честь, мисс Хатауэй?
Беатрис послала ему улыбку.
— С удовольствием, мистер Чикеринг.
Выпустив руку сестры, она последовала за юношей.
— Вы сегодня очаровательны, мисс Хатауэй.
— Благодарю вас, вы очень добры, сэр.
Беатрис надела своё лучшее платье, фиолетового цвета, из блестящей материи. Его низкий лиф открывал взору её нежную светлую кожу. Волосы были завиты и забраны наверх при помощи жемчужных шпилек — её единственного украшения.
Почувствовав, как покалывает у неё затылок, Беатрис быстро огляделась вокруг. Её взгляд сразу же встретился с парой холодных серых глаз. Кристофер пристально смотрел прямо на неё, на губах не было и намёка на улыбку.
Чикеринг грациозно закружил её в ритме вальса. Завершив полный круг, Беатрис посмотрела через плечо, но Кристофер больше не обращал на неё внимания.
По правде говоря, он больше ни разу не посмотрел в её сторону.
Беатрис заставляла себя смеяться и танцевать с Чикерингом, втайне отмечая, что нет ничего более тяжёлого, чем притворятся счастливой, будучи несчастной. Время от времени она бросала осторожные взгляды на Кристофера, окружённого женщинами, которые хотели с ним пофлиртовать, и мужчинами, жаждущими послушать его рассказы о войне. Казалось, каждый хотел познакомиться поближе с человеком, которого называли самым почитаемым героем войны в Англии. Кристофер сохранял невозмутимость, оставаясь спокойным и любезным. Изредка на его губах появлялась улыбка.
57 
