Особенно,... 
24 
— Что произошло в школе? — с характерной для него грубой прямотой спросил Кев.
Беатрикс обрадовалась возможности облегчить душу.
— О, Меррипен, это я во всем виновата. Школа ужасна. Меня от нее тошнит. Я подружилась с одной-двумя девочками, и мне было жаль расставаться с ними, однако с учителями у меня отношения не сложились. Я все время говорила в классе что-то не то, я все время задавала не те вопросы.
— Очевидно, — язвительно заметила Амелия, — методы обучения и ведения дискуссий, принятые в нашей семье, в школе не приветствуются.
— И несколько раз мне пришлось кое с кем подраться, — продолжала Беатрикс, — из-за того, что кое-кто из девчонок говорил, что родители велели им не водиться со мной, потому что у нас в семье есть цыгане и я тоже могу быть цыганкой. И я сказала, что я не цыганка, но даже если бы и была цыганкой, то не стала бы этого стыдиться, потому что стыдиться тут нечего.
Кев с Роханом обменялись взглядами. Их присутствие в семье Хатауэй было обузой для сестер, но… поделать с этим ничего нельзя.
— Но тут, — сказала Беатрикс, — вернулась моя проблема.
Все замолчали.
Кев погладил Беатрикс по голове.
— Чави, — пробормотал он — так цыгане ласково называют молоденьких девушек.
Поскольку он редко говорил на родном языке, Беатрикс округлила глаза и удивленно на него посмотрела.
Впервые проблема Беатрикс заявила о себе после смерти мистера Хатауэя. И с тех пор она периодически возвращалась, когда Беатрикс была чем-то сильно встревожена или расстроена. У нее была мания красть мелкие предметы, такие как карандаши, или закладки, или столовые приборы. Иногда она даже не помнила, что взяла какую-то вещь. Позже она страдала от сильнейшего раскаяния и готова была на все, лишь бы вернуть вещь владельцу.
Кев убрал руку с головы Беатрикс и посмотрел на нее.
— Что ты брала, мой маленький хорек? — ласково спросил он.
Она досадливо закусила губу.
— Ленты для волос, гребешки, книги… всякую всячину. А потом я пыталась вернуть все обратно, но я не помнила, где что лежало. И поэтому поднялся шум, и я вышла и призналась, и меня попросили покинуть школу. А теперь я никогда не стану настоящей леди.
— Нет, станешь, — тут же возразила Амелия. — Мы наймем гувернантку. Собственно, так следовало поступить с самого начала.
Беатрикс с сомнением посмотрела на сестру.
— Не думаю, что мне бы хотелось иметь гувернантку. Ведь ей придется жить с нами постоянно.
— О, мы не такие уж плохие, как… — начала говорить Амелия.
— Да, мы такие, — сухо сообщила Поппи. — Мы были странными еще до того, как приняли мистера Рохана в семью. — Бросив быстрый взгляд в сторону Кэма, она добавила: — Я не хотела вас обидеть, мистер Рохан.
В глазах его зажглись озорные искры.
— Никто и не обиделся.
Поппи обратилась к Кеву:
— Как бы ни было трудно найти подходящую гувернантку, нам необходимо ее нанять. Мне нужна помощь. Мой первый сезон обернулся настоящей катастрофой, Меррипен.
— Прошло всего два месяца, — сказал Кев. — Как ты можешь делать такие выводы?
— Со мной никто не танцует.
— Такого быть не может.
— Со мной не просто никто не танцует, ни один мужчина не желает меня знать.
Кев в недоумении посмотрел на Рохана и Амелию. У такой красивой и умной девушки, как Поппи, есть недостаток в поклонниках?
— Что не так с этими гаджо? — пораженный услышанным, сказал Кев.
— Они идиоты, — ответил Рохан, — и не устают это доказывать.
Вновь обратившись к Поппи, Кев взял быка за рога.
— Это из-за того, что у вас в семье есть цыгане? Поэтому с тобой никто не хочет знаться?
— Ну, и из-за этого тоже, — призналась Поппи. — Но главная беда в том, что я не умею вести себя в обществе. Я постоянно допускаю оплошности. Я совершенно не умею поддерживать светскую беседу. В обществе принято легко переходить с предмета на предмет, порхать по верхам словно бабочка. Это легко, и я не вижу в том большого смысла. И те молодые люди, которые все же снисходят до общения со мной, через пять минут пускаются от меня наутек, потому что они флиртуют и говорят глупости, а я не знаю, как реагировать.
— В любом случае я бы не хотела, чтобы кто-нибудь из них стал ее мужем, — сказала, как отрезала, Амелия. — Тебе надо было их видеть, Меррипен. Никчемная стая самодовольных павлинов.
— Думаю, лучше называть их сборищем павлинов, — поправила ее Поппи, — а не стаей.
24 
