40 
— Я спросил, почему ты украл хлеб.
Увидев суровое выражение лица графа, Корри прониклась к мальчику жалостью.
Мальчик смотрел на него со страхом и вызовом.
— Отец умер от воспаления легких. Мы с мамой приехали сюда из Лондона к маминой сестре. Но тетя Джейн тоже умерла. У нас не было еды. Мама была слабая, как котенок. Я… не хотел, чтобы она умерла, как папа.
Толстый лавочник прочистил горло.
— Я иду за констеблем. Какие бы оправдания ни приводил мальчик, я не стану мириться с воровством.
— Уймись, Пендергаст. Зачем горячиться? — Властные нотки в голосе Тремейна придали его словам скорее оттенок приказания, а не просьбы. Взглянув на суровое лицо графа, мальчик задрожал.
— Как тебя зовут?
— Джордж Хоббс, милорд.
— Где сейчас твоя мать?
— В коттедже, где жила тетя Джейн. Около мили от города.
— Ты знаешь, что красть плохо?
Мальчик опустил взгляд, водя по земле носком изношенного башмака.
— Да, сэр.
— Если ты сделаешь это снова, я позволю мистеру Пендергасту позвать констебля и тебя посадят в тюрьму. Тебе понятно?
— Да, сэр, — кивнул Джордж Хоббс.
Пендергаст открыл было рот, чтобы возразить, но граф, подняв руку, остановил его.
— Я заплачу за каравай хлеба, который ты украл, а также за сыр и мясо. Ты отнесешь эти продукты своей матери. А когда вы оба наедитесь досыта, ты придешь в замок, чтобы отработать долг за продукты. Если ты не придешь, я сам приду за тобой. И лично выпорю тебя розгами, чего, как считает мистер Пендергаст, ты заслуживаешь. Тебе все ясно?
— Да, сэр.
— Даешь слово?
— Да, милорд. Клянусь честью.
— Дайте ему все, что необходимо, — сказал Тремейн лавочнику, — и запишите на мой счет.
— Будет сделано, милорд, — заверил его лавочник, очень довольный неожиданно перепавшим ему крупным заказом.
Граф повернулся и направился в ту сторону, где стояла Корри. Боже милосердный! Надо было уйти пораньше. А теперь уж никуда не спрячешься.
Он очень удивился, увидев ее.
— Неужели это вы, миссис Мосс? А я-то думал, что теперь долго вас не увижу и вы в течение нескольких дней будете прятаться у себя в спальне, словно испуганный кролик в норке.
Она почувствовала раздражение. Она никогда не была трусихой.
— К сожалению, вы ошиблись, милорд.
Увидев, как удивленно поползла вверх его бровь, она вдруг подумала, что если Корали Уитмор не была трусихой, то Летти Мосс едва ли отличалась большой храбростью.
— Я… хотела сказать, что за все произошедшее нельзя винить исключительно вас.
— Вот как?
— Ведь я как-никак замужняя женщина. Мне не следовало допускать, чтобы все настолько вышло из-под контроля.
Тремейн ничего не сказал, но было ясно, что он ничуть не сожалеет о произошедшем.
Тут подбежал Гомер и гавкнул, требуя внимания. Радуясь тому, что он отвлек их от опасной темы, она наклонилась и потрепала пса.
— Мне пора идти. Я возвращалась в замок, — сказала она. Взглянув в сторону бакалейной лавки Пендергаста, она не удержалась от похвалы. — Вы очень хорошо поступили, милорд. Нельзя наказывать ребенка за то, что он хотел накормить свою мать.
— Правильно. Но ведь и красть нельзя, не так ли? Не думайте, что я не выполню своей угрозы, если парнишка не сдержит слова.
В этом она не сомневалась. Тремейн был офицером. Дисциплина и честь были нормой армейской жизни. Честь. С каких это пор она стала считать этого дьявола во плоти человеком чести?
— Я тоже направлялся домой, — сказал он. — Я позабочусь о том, чтобы вы прибыли туда в целости и сохранности.
Корри подавила желание отказаться от его сопровождения и не сказала, что не желает, чтобы он приближался к ней. Ее нервирует проживание с ним под одной крышей. Однако она его гостья. У нее нет иного выбора, кроме как согласиться.
Граф взял своего коня и пошел рядом с ней по тропинке. Гомер бежал за ними следом. По дороге они почти не разговаривали, и это дружеское общение без слов ей очень понравилось.
— Вам, кажется, нравится бывать в деревне, — сказал он. — Вы там проводите много времени.
Она пожала плечами — плохо, что он это заметил.
— Я люблю прогулки. А деревенские жители очень дружелюбны.
Они оставили коня и пса под присмотром Дики, ожидавшего их перед домом. Тремейн взял ее за предплечье, чтобы помочь подняться по пологим ступеням лестницы, ведущей к входным дверям, которые распахнулась, прежде чем они успели дойти. На пороге их ждал индус, слуга Грея.
40 
