Особенно,... 
40 
Вайолет почти упала на диван. Голова ее до сих пор гудела, и к тому же со вчерашнего обеда во рту у нее не было маковой росинки.
Кэролайн с волнением смотрела на нее.
— Я прикажу лакею принести нам чаю. И, судя по твоему виду, пирог тоже не помешает.
— Спасибо, — слабо ответила Вайолет.
Теперь, когда стычка с Рулом подошла к концу, жизненные силы покинули ее.
Никто из них не сказал ни слова, пока не принесли чай и лакей не покинул комнату, оставив их одних. Кэролайн наполнила пару фарфоровых чашек чаем из серебряного чайника и подала одну из них Вайолет. Затем протянула ей блюдце с крошечными пирожными и печеньем из песочного теста.
— У тебя руки дрожат. Тебе нужно подкрепиться, иначе ты совсем ослабнешь.
— Я и так ослабла.
Кэролайн подняла голову.
— Бог мой, да что случилось?!
Вайолет подняла чашку с чаем и сделала маленький глоток.
— Ты слышала… ты слышала о вчерашнем пожаре? Я думаю, об этом уже должны были напечатать в утренних газетах.
— Ну конечно, да. В театре «Ройял пантеон». Двадцать два человека погибли, как стало известно сегодня утром. Некоторые погибли под ногами обезумевшей толпы, некоторые сгорели в огне. Это просто ужас какой-то, не могу себе представить!..
Руки Вайолет начали дрожать еще сильнее. Она поставила чашку обратно, так и не сделав второй глоток.
— Мы были там. Рул и я. Мы поехали туда, чтобы посмотреть пьесу.
— О Боже мой! — Кэролайн поставила свою чашку и блюдце на столик перед диваном, поспешила к Вайолет и взяла ее руки в свои. — О, моя бедная дорогая кузина! С тобой все в порядке? Что с Рулом? Боже мой, скажи мне, ты ранена?
Вайолет покачала головой. Кэролайн обняла ее, облегчая ее страдания.
— Поэтому ты приехала? Ты хотела поговорить о том, что произошло?
— Я хотела поговорить о… о том, что произошло после этого.
Кэролайн нахмурилась.
— После? Что ты имеешь в виду?
— Мы оба были в ужасном состоянии. Рул заботился обо мне, пытался утешить меня. Мы занялись любовью, Кэрри. Рул и я занимались любовью.
Кэролайн не могла найти слов, просто смотрела на свою кузину.
— Ты и Рул… вы… вы…
Вайолет только кивнула.
— Тогда все воспринималось не так. Это было… как во сне. Я была так благодарна Рулу за то, что он спас меня, была так рада, что осталась жива. А теперь… теперь… я уже больше не девственница.
Бледно-голубые глаза Кэролайн распахнулись.
— О мой Бог!..
— Да уж! Вот поэтому-то я в таком состоянии. Мне уже не добиться аннулирования брака, а Джеффри никогда не простит меня.
Кэролайн выпрямилась, сидя на диване.
— Дьюар воспользовался тобой. Должно быть, ты была не в себе. Должно быть, ты обезумела от страха. Боже мой, что ты теперь собираешься делать?
— Я сказала ему, что хочу развестись…
— Да ты что?
Вайолет устало кивнула:
— Так и есть, Кэрри, я могла остановить его. Но я хотела, чтобы он целовал меня, прикасался ко мне. Я хотела ощутить все, что он готов был дать мне.
Кэролайн сжала ее руку.
— И как… как это было? Замечательно?
Вайолет почувствовала, как покраснела.
— Ты слышала сплетни о нем. Люди говорили, что женщины готовы на все, чтобы оказаться в его постели. Этот человек опытный любовник, и… да, это было замечательно. Но дело в том, что единственной его целью было сохранить свою долю в компании. Для него эта ночь ничего не значила, даже меньше, чем ничего. И я не допущу, чтобы это повторилось.
— Так ты действительно хочешь развестись?
Вайолет опустила глаза и стала разглядывать свои колени.
— Не знаю. Это ужасный позор. Мне придется избегать английского общества. Люди не станут приглашать меня в свои дома.
— Есть еще одна проблема, которая после прошлой ночи может сильно осложнить тебе жизнь. Не исключено, что ты понесла от Рула.
Вайолет вздрогнула.
— Бог мой, я как-то не подумала об этом!.. — Впрочем, как ни странно, мысль о том, что она может быть беременна ребенком Рула, была не так уж и неприятна. — Он попросил меня обдумать все еще раз. Он хотел, чтобы я увидела плюсы, в том, что я его жена, сказал, что, может быть, я обрету в этом свое счастье.
Кэролайн покачала головой:
— Не знаю, Вай. Я не доверяю ему.
— И я тоже.
— Впрочем, ты замужем… и сейчас уже не номинально.
— Знаю.
— И если это действительно было замечательно…
40 
