Последние отзывы

  17  

— Мне приятно, — прогундосил Кутайкин. — Хоть это и случайная встреча, она произошла очень кстати.

— Что вы говорите!

— Ну да. Как раз хотел ехать в «Артефакт», обсудить с вами строчку, которую предложил ваш креативный директор.

— Это которую из них? — спросила Софья, ибо Капитанов с некоторых пор рассыпал вокруг себя стихи, как шрапнель.

— В радости и в беде я думаю только о колобовской еде! — процитировал Кутайкин таким тоном, как будто бы его тошнило. На лице его при этом появилась довольно тухлая ухмылка. — По-вашему, это на что похоже?

— На цитату из Маяковского.

— А по-моему, на случай клинического обжорства, — дернул носом Кутайкин.

— Предлагаю поехать и обсудить все в офисе. Если будут какие-то уточнения, Капитанов опять же под рукой.

— Хорошо, поедем, — охотно согласился тот.

— Послушайте, а вы разве не на машине? — спросила Софья, усаживаясь за руль.

— Нет-нет, — почему-то испугался вице-президент, — я так, на своих двоих. Ехал на метро, потом решил немного пройтись…

Выруливая малым ходом со стоянки, Софья выразительно посмотрела на белый автомобиль, очень похожий на тот, в котором разъезжал Кутайкин. Конечно, номеров она не знала и точно ничего сказать не могла, но Кутайкин под ее взглядом отчего-то заерзал на сиденье.

Всю дорогу до офиса Софья машинально поддерживала светский разговор, но про себя постоянно думала о том, каким это образом вице-президент Колобовского пищекомбината оказался в непосредственной близости от студии Ардочки и почему отирался возле «Фольксвагена». Впрочем, тогда она еще не боялась за свою жизнь и особенно не переживала. Просто от всего происшедшего у нее в душе остался осадок недоумения. Может быть, он следил за ней? И, испугавшись, что его уличат в этом, поспешил сказать, что ехал на метро, намекнув таким образом, что о слежке не могло быть и речи? Странно, очень странно.

Вася Капитанов отвлек ее от посторонних мыслей, появившись на пороге кабинета почти сразу же после того, как Софья с Кутайкиным вошли в агентство.

— Олег Осипович! — радостно раскинул руки креативный директор. Судя по выпяченной груди, он был полон экспромтов. — Слушайте, что у меня для вас есть!

Вася принял позу трибуна и процитировал:

— Я солнцу рад, потому что ем только то, что выпускает Колобовский пищекомбинат!

Софья непроизвольно втянула голову в плечи, Кутайкии же, напротив, расслабленно откинулся в кресле.

— Недурно, — сказал он. — Но длинно.

В комнату вошел Степаныч и, поздоровавшись с дорогим клиентом, деликатно сложил ручки на груди, притулившись в самом уголке.

— А вот еще, — не сдавался Вася. — Колобовская еда покоряет города! Это вроде покороче.

— Среди гор навоза у него всегда попадается хоть одно жемчужное зерно, — поспешил обнадежить клиента Степаныч.

— Пока у нас только навоз, — бесхитростно пояснила Софья.

— А что, если сделать вот так? — закатив глаза, задумчиво спросил Капитанов, судя по всему, у самого себя. — М-м-м… Колобовская еда…

— Неприступна и горда, — неожиданно сказал Кутайкин и всплеснул руками. — Мне кажется, мы в тупике.

— Ну что вы! — воскликнула Софья, повинуясь стальному взгляду шефа. — Вася придумает потрясающий слоган. Потерпите еще немного. Ведь с картинкой мы попали в десятку!

— Да-да, Колобок всем очень понравился, — похвалил Кутайкин.

— Кстати, — оживился Степаныч, — наш художник уже сделал несколько эскизов. Сейчас он вам их покажет.

Через минуту в кабинете появился очень серьезный Леша Шагалов и выложил на стол готовые работы. Кутайкин навис над ними так низко, будто бы собирался обнюхать.

— В общем, приемлемо, — сказал он наконец. — Вот только что это за пружина торчит у Колобка из головы?

— Из какой головы? — удивился Капитанов. — Он весь — одна сплошная голова.

— Это не пружина, — живо откликнулся Шагалов. — Это дымок. Я имел в виду, что на картинке будет изображен Колобок, готовый к употреблению. Жареный.

— Да вы что! — опешил Кутайкин и красиво отбросил назад чуб. — Дымящийся Колобок — это зверство. Дети тоже увидят наши плакаты. А для детей Колобок бессмертен.

— Его же лиса съела! — обиделся за дизайнера Капитанов.

Степаныч, сделав скорбное лицо, подтвердил:

— Это вообще единственная русская сказка, закончившаяся столь трагически.

Кутайкин сдался.

— Хорошо, — сказал он. — Пусть Колобок будет жареный.

  17