Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
149 
— Можно, — солидно ответил Понятко.
— А воеводу Серегея — кесарем булгар, — Святослав подмигнул Духареву. — Выкину трусливого Бориску, а тебя на булгарский стол посажу.
— Почему именно булгар? — насторожился Духарев.
— Уж больно ты их любишь. Да и родня у тебя там!
— Не у меня, у Сладиславы, — уточнил Духарев.
— Ну я и говорю — родня! Володимир мой в Новгороде будет княжить, Олег — у древлян, Ярополк — в Киеве. Свенельду я вятичей отдам. Машегу — Итиль, а сам дальше пойду. Будет у меня, Серегей, вотчина от Заката до Восхода, поболее, чем у древних ромеев. Как у Искандария-Александра, о котором твой парс рассказывал. И Самандар я тоже возьму — зря мы его тогда пожгли! Запомни мои слова, воевода: когда мне будет столько лет, сколько тебе нынче, не только кесарь ромейский, но и кесарь запада Оттон станет мне данью кланяться!
Огненные сполохи играли на суровом лице киевского князя. Негромким был его голос, но такая уверенность звучала в нем, что ни Духарев, ни старшие гридни, сидевшие вокруг костра и молча внимавшие беседе князя и воевод, ни на миг не усомнились в том, что так и будет.
Духарев поглядел на дальние печенежские костры. Сторожат, черти, и не ведают, что сочтено их время. Еще год-другой, и уже не нужно будет киевским гостям брать с собой воев, чтобы оборонять волоки. И отступное копченым платить не потребуется. А степь вокруг распашем...
«Булгарский кесарь Серегей...» — попробовал он на зуб свой будущий титул. Звучит неплохо! Кесаревна Сладислава — тоже звучит отменно.
«Верну ее, — твердо решил он. — Воину жена нужна. Настоящая. Такая, как Слада... Или Людомила...»
Вспоминать о погибшей было больно. И еще долго будет больно... Может быть — всегда...
Но — ничего. Еще повоюем. И — чем черт не шутит! — может, попируем когда-нибудь в Хрисотриклине, Золотой Палате, которую с таким восторгом описывал Мышата.
Эх Мыш, Мыш... Что же мне с тобой делать? Может, и вправду простить?
Сергей прикрыл глаза, зевнул. Устал, однако. Тяжелый был путь. Но теперь, слава Богу, худшее позади. Теперь можно и поспать.
— Спать, воевода, — произнес князь, будто прочитав его мысли. А может и прочитал: сколько лет они вместе. — Отдыхай. Время позднее. Дозоры я сам поставлю.
— В три череды, — уточнил Сергей. — Не ровен час — копченые через реку сунутся.
— Не сунутся, — сказал Святослав. — Место здесь наше, святое, Хорсово. Хоре нас от ворогов оборонит. И ночь нынче безлунная. Копченые в такие ночи не воюют: стрелкам целить трудно.
Духарев мог бы возразить: первая его схватка с печенегами, происшедшая много лет назад здесь же, у Хортицы, случилась именно в безлунную ночь. Но подумал, что здесь, на острове, они все равно в безопасности, — и смолчал. Кивнул, отошел от костра, расстелил попонку, седло под голову положил и тут же уснул.
* * *
Страшный рев ударил в уши. Духарев дернулся, открыл глаза.
— Сергей Иваныч, вы что, уснули? — бледный человечек в диковинном шлеме заглядывал в глаза.
— Ты кто? — резко спросил Духарев.
— Я? — Человечек удивился. — Семенцов я! — Голос его звучал как-то странно, прямо в ухе. — Старший лейтенант Семенцов. — Мы нашли его! Будете стрелять?
Духарев потрогал голову. Похоже, на нем был точно такой же нелепый шлем и... как это называется? Ларингофон?
— Стрелять? В кого?
— Как в кого? В волка!
— Какого волка? Где?
— Да вон он, внизу! Взгляните сами!
Духарев не без труда (какой-то он стал тяжелый и неуклюжий) поднялся, ухватился за ручку (человечек старательно придерживал его за пояс), выглянул...
Под ним была пустота. Воздух.
Ниже, саженях в тридцати, стремительно убегала назад степь. А по степи длинными быстрыми прыжками мчался маленький серый волчок.
— Здоровый, зверюга! — радостно сообщил человечек. — Будете стрелять?
— Стрелять?
И тут Духарев всё вспомнил. Ну да, стрелять. Это же охота. Традиционный подарок от местного бабая. Знак дружбы. И благодарность за пятимиллионный откат. Сколько же наварил сам Духарев? Ой много! Он больше года бился с конкурентами за это месторождение. И выиграл, несмотря на то, что против был сам здешний главный бабай. Эх! Завтра — в Москву. А сегодня, напоследок...
— Давай дуру! — гаркнул он, и второй пилот сунул в протянутую руку «калаш».
Духарев выпустил очередь. Пули взбили пыль метрах в десяти перед бегущим зверем. Волк метнулся в сторону. Вертолетчик заложил вираж. Духарев покрепче ухватился за ручку. Выпустил еще одну очередь. Опять мимо. Стрелять одной рукой из «калаша» было неудобно. Надо было «стечкин» взять.
149 
