Особенно,... 
103 
– Я в душе очень даже радуюсь, это просто не заметно, – ответил Росляков и понял, что сморозил редкую глупость.
Савельев выпрямился, залез рукой под ватник и потер поясницу.
– Эх, радикулит. И кости стынут, как у старой лошади. Самое сложное будет дождаться утра. Погода и вправду хреноватая. Зато завтра… Да, это будут шумные похороны.
– Шумные.
Росляков кивнул головой и нервно захихикал, чувствуя, что внутренняя дрожь передалась его правой коленке. Нога, как её ни поставь, какое положение ей не найди, неуправляемо вибрировала. Савельев взял у Рослякова металлическую фляжку, отвинтил крышечку и, высоко запрокинув голову, сделал несколько глотков теплой водки. Росляков протянул ему шоколадную конфету в блестящем скрипучем фантике, но Савельев отрицательно покачал головой. Росляков протер горлышко фляжки платком, сделав над собой усилие, глотнул один раз, потом другой, освободил от бумажки и сунул в рот конфету.
– А у меня зубы плохие, – сказал Савельев. – Те, которые ещё остались, плохие. Надо к врачу, протезировать, а я зубных врачей боюсь. Наверное, только их и боюсь. А водка сейчас кстати, промок я.
– Юрий Николаевич, вы бы поскорее тут закруглялись, а то у меня предчувствие нехорошее, тяжелое.
Вместо ответа Савельев достал из кармана телогрейки сигареты, чиркнул спичкой и пустил из носа дым, пахнувший вовсе не табаком, а гремучей смесью опилочного духа и коровьего навоза. Он показал пальцем куда-то на дальние деревья.
– Вон, ворона прилетела, накаркает беду. Нет чтобы снегирь прилетел. Красивый, видный такой издалека, красножопый. То есть красногрудый. Не прилетел. Ворону принесло.
Росляков тоже достал сигареты, но закуривать не спешил. Водка и растекшийся во рту, застрявший в горле шоколад родил тошнотворный спазм. Росляков закашлялся, сплюнул на снег коричневую слюну. Савельев курил, равнодушным взглядом рассматривая то ли сорные кусты, то ли черные деревья на обочине, то ли то ли тлеющий огонек сигареты, не понять. «Специально он, что ли медлит, птиц разглядывает, из меня жилы тянет?» – думал Росляков. Беспокойство перерастало в раздражение, но водка пусть медленно, но делала свое дело. «Черт с ним, пусть банкует, как знает, – решил он. В конце концов, Савельев тут старшой, ему видней». Росляков непослушными пальцами размял кончик сигареты.
– Ты бы чего-нибудь рассказал, – Савельев жадно втягивал в себя табачный дым, а выпускал его из груди с неохотой. – Ну, что-нибудь смешное рассказал бы. А то время медленно идет. Нам сейчас, Петя, торопиться некуда. Лично мне тут до завтра куковать. На боевом посту.
– А что смешного рассказать? Анекдот что ли?
– Анекдотов я не запоминаю. Расскажи, как ты стал мужчиной, ну, как девственности лишился. Раньше мы любили об этом рассказывать.
– Слушайте, Юрий Николаевич, ведь мы с вами не в солдатской казарме. Это во-первых. А во вторых, я не собираюсь заниматься тут душевной порнографией. К чему такие истории? Если вам так нравится, лучше сами расскажите, как вы лишились девственности. А я послушаю.
– А не помню я этого, честно говоря, – Савельев раздавил окурок каблуком ботинка. – Я силы не рассчитал, напился в тот вечер. Просто до чертей зеленых нажрался. Проснулся утром, та девица объявляет мне… Ну, ты понимаешь. А я не помню самого этого момента, как отрезало. Обидно, но не помню. Может, она соврала, эта девица? Ты как думаешь?
– Мне-то откуда знать? – Росляков злорадно усмехнулся. – Я над вами свечки не держал.
– Может, она соврала, – вздохнул Савельев. – Скорее всего, соврала. В таком случае, девственности я лишился совсем в другое время, совсем в другом месте и совсем с другой потаскушкой.
– Некоторые вещи вообще лучше не помнить.
– Тебе виднее, – Савельев выплюнул окурок.
– А вы знаете, я в жизни своей никого не убил, – неожиданно для себя сказал Росляков. – Мухи не убил.
– Правильно, зачем тебе убивать мух? – Савельев поднял голову и усмехнулся. – Нет никакого смысла их убивать. Рядом с тобой они просто сами дохнут. От скуки. В твоей квартире тараканы не водятся? Не водятся. А знаешь почему? Они тоже все от тоски передохли. И клопы, и другие насекомые. Скучно с тобой, как в могиле. Иди к машине, неси сумку с взрывчаткой. Но не вздумай сюда «Жигули» подгонять.
Росляков поплелся к машине.
* * * *
Вернувшись через час, Росляков увидел, что Савельев закончил рыть последнюю яму. Электропровод, уже подсоединенный к кнопке звонка, вился по земле. Поставив на дорогу тяжелую сумку, Росляков высморкался и полез в карман куртки за сигаретами. Савельев согнулся над сумкой, расстегнул «молнию», вытащил упакованную в целлофан металлическую чушку, начиненную взрывчаткой.
103 
