100 
– Возможно. Я в городе плохо ориентируюсь. Приятель посоветовал именно здесь остановиться.
Медников прекрасно ориентировался в городе, а гостиницу выбрал не по совету приятеля. Несколько раз, ещё работая в контрразведке, он проводил здесь встречи со своими агентами, якобы приехавшими в город полюбоваться видами древних храмов.
– Скажи своему приятелю… Нет, ничего не говори. Просто набей ему морду за умный совет.
– Но ведь эта обстановка не испортит нам настроения, – сказал Медников.
– Испортит. Ты мог бы заказать здесь люкс или полулюкс. А не этот, с позволения сказать, номер.
– У меня с деньгами трудности. Временные. И мы тут всего на два дня. Переезжать в другую гостиницу или таскаться с чемоданами по номерам не хочется. Я чувствую свою вину. И я заглажу. Я вернусь через час или около того. Если хочешь, спустись в кафе или в бар, подожди меня там.
Он положил на столик деньги.
– Я не шлюха, чтобы сидеть в баре в одиночестве. Куда это ты собрался?
– Сюрприз. Имей терпение.
Медников вышел из номера, оглядев пустой коридор, дошагал до служебной лестницы, вышел на темную площадку и спустился в подвальный этаж. Он покинул гостиницу через служебный вход, с заднего крыльца. Нырнул в темноту холодного вечера, как в омут. Поплутал по переулкам, застроенным панельными пятиэтажками и старыми деревянными домами, проверяя, нет ли слежки. Сделав большой круг, выбрался на освещенную улицу и неторопливо пошел по тротуару. Он поднял руку, когда мимо проехала третья свободная машина. Останавливать первую, даже вторую встречную машину не следует, эту азбучную истину знает любой курсант разведшколы.
– К вокзалу, – забравшись на заднее сидение, сказал Медников. – Только побыстрее, электричка скоро уходит.
Слежки не было, но запутать следы, потратив на это полчаса, все равно не мешает. Возле вокзала он поймал такси, и попроси водилу отвезти его к дальнему универмагу.
В пивной павильон на окраине города, прозванный «стекляшкой», сегодня набилось много народа. Столики с пластиковыми столешницами, расставленные по залу, оккупировали рабочие, возвращавшиеся со смены и местные ханыги. Отстояв очередь у прилавка, Медников взял две пол-литровые кружки пива, сто пятьдесят грамм водки и копченую скумбрию. Поставив водку на тарелочку с рыбой, другой рукой подхватив кружки, он, лавируя между посетителями, вышел из прокуренного павильона и вдохнул запах свежего холодного ветра, дувшего со стороны Клязьмы, спустился на три ступеньки вниз. Здесь на асфальтированной площадке, отделенной от улицы забором из железных прутьев, стояли такие же столы, что и в зале. А народа было немного. Медников прошел к дальнему столику и, решив сразу согреться изнутри, хлопнул водки.
По узкой темной улице изредка проезжали машины, за старой облетевший липой горел синюшный фонарь, с железнодорожной станции, доносились гудки маневрового локомотива. Приготовившись к долгому ожиданию, Медников неторопливо отхлебывал пиво, холодное и кисловатое, отдающее деревянной бочкой, но Ермоленко не заставил себя долго ждать, появился всего через четверть часа. Одетый в старый бежевый плащ и кепочку из букле он заметил знакомое лицо, он не подал вида, поднялся в павильон, взял водки, кружку пива и две порции рыбы. Через пять минут вышел, встал к столику и поздоровался, не подавая руки, как учил Медников.
– Как добрались? – спросил Ермоленко.
– Спасибо, на машине, – холодный ветер и кислое пиво не располагали к затяжной светской беседе. – Вы привезли препарат?
– Разумеется, – кивнул Ермоленко. – Десять миллилитров в герметичной пробирке. Это огромное количество. Чтобы вы понимали: пятой частью этой дозы, выплеснув её сегодня вечером, скажем, в городской коллектор с питьевой водой, можно к утру отправить на тот свет все население славного города Владимира. Представляете, мы просыпаемся в теплых постелях, а вокруг одни жмурики. Ведь воду все пьют. Вам смешно?
– Нет. Я знаю характеристики этой штуки.
– Знать вы не можете. Вы догадываетесь. Знают только специалисты.
Как и все неудачники, Ермоленко был болтлив и жаден до еды. Он, облизывая жирные пальцы, азартно перемалывал зубами твердую пересоленную ставриду, будто в первый раз в жизни пробовал этот изумительный деликатес. Прикладываясь к кружке, делал маленькие глотки, словно стремился растянуть удовольствие. И вытирал ладонью неряшливые пегие усы.
100 
