Особенно,... 
97 
– Да ну? – Сын Святослава, похоже, удивился. – Ужели смерть слаще?
Очень хотелось Славке сказать что-нибудь дерзкое: мол, лучше помереть, чем служить рабичичу. Кабы снасильничал Владимир Рогнеду, а не какую-то девку, так бы и ответил. Но скажи он так – и Владимир его точно убьет. Как ни храбрился Славка, а помирать все равно не хотелось.
– Присяге изменять не стану, – мрачно произнес он. – Меня мой князь не отпускал.
Владимир засмеялся.
– Я твоего князя в Ирий послал, – сказал он. – Свободен ты от клятвы, гридень.
– Помечтай! – не сдержавшись, все-таки сдерзил Славка. – Скорей мой князь сам тебя в Ирий отправит! Я не Роговолта, а Ярополка Киевского дружинник!
Но Владимир и тут не осерчал.
– И что же позабыл в Полоцке дружинник моего брата? – осведомился он.
– А ты у брата и спроси, – буркнул Слава.
– Нахальный ты, – отметил Владимир. – А вот отдам тебя нурманам, они тебе быстро язык развяжут. Эй, ты, как тебя… Хюрнинг! – окликнул он по-нурмански ближайшего хирдманна. – Возьми-ка этого храброго гридня да подпали ему пятки. Хочу я узнать, кто его друзья-родичи да для чего он в Полоцк заявился.
– Все узнаешь, конунг! – пообещал скандинав. – Я его сделаю разговорчивым!
– Кто мои родичи, я тебе и так скажу! – с яростью (лучше бы ему в бою помереть!) выкрикнул Славка. – Отец мой – воевода киевский Серегей, а брат…
– Ну-ка погоди! – Владимир невежливо отпихнул нурмана, уже примерившегося половчее подхватить спутанного Славку. – Брата твоего я и сам знаю. Встречались. Что ж ты, гридь, скрыл от меня, чьих ты кровей?
– А ты меня не спрашивал. Я-то своей родни не стыжусь!
– Еще бы тебе стыдиться! Отпусти его, Хюрнинг. И иди. Не нужен больше. Я сам управлюсь. – Владимир вытянул из сапога кривой нож… И в два взмаха разъял Славкины путы.
– Я твоей родне – не враг, – сказал он вполне добродушно. – Отец твой как, поправляется?
– Понемногу, – ответил Славка, разминая затекшие руки и не зная, как себя вести с внезапно подобревшим победителем.
– Это хорошо. Эй, дядька Добрыня, поди сюда, глянь, какого тура мои нурманы изловили!
Славка ничего не понимал. С чего это вдруг беспощадный победитель сменил гнев на милость?
– Сын воеводы Серегея, – сообщил Владимир подошедшему дяде. – Как тебя зовут-то?
– Богуслав.
– Булгарское имя, – удивился князь.
– Так и мать у него булгарка, – заметил Добрыня. – Сам небось ромейской веры?
– Христианской, – буркнул Славка.
– Вот я и говорю, – кивнул Добрыня. – Что делать с ним будешь, князь?
– Думал к себе в дружину взять, – сказал Владимир. – Так ведь не хочет. Говорит: Ярополку присягнул. Может, отпустить его?
Добрыня покачал головой:
– Нет, отпускать его сейчас не ко времени. Он же в Киев побежит… Верно я говорю? – повернулся он к Славке.
Славка промолчал. Чего говорить, коли и так ясно. Долг его: князя своего о беде оповестить.
– Побежит, – уверенно произнес Добрыня. – Однако ж и обижать сына воеводы Серегея нам с тобой, племянник, тоже негоже. Сам знаешь, сколько Серегей нам добра сделал. Ладно, сынок, – он снова взглянул на Славку, – не хочешь с нами в гриднице сидеть – твоя воля. Будешь тогда гостем. Вижу: статью и доблестью ты в отца пошел. Стало быть, и честью ему не уступишь. Поклянись Богом своим распятым да Перуном славным, что не сбежишь от нас, коли волю тебе дадим и оружие вернем?
«Хитрит, – решил Славка. – Думает: не силой, так обманом все у меня выведать».
Мысль о том, что победители уверились, что пыткой у Славки ничего не выведать, очень польстила молодому гридню.
– А и не дадите – все равно сбегу! – пообещал Славка. – А клясться точно не стану!
Владимир расхохотался. Смех этот гулко ударил в черные своды полоцкого кремля. Многие из людей Владимира оглянулись: что это так развеселило князя?
– Велю гридням: пусть за ним приглядят, – сказал Добрыня. И, уже Славке: – Ты, хоробр, отдохни покуда. Поразмысли. – И снова Владимиру: – Пойдем, княже. Дел у нас немало.
– Бывай, Богуслав! – Владимир хлопнул Славку по плечу. – Как в Киев войдем, я тебе полную свободу дам. Слово князя!
Глава одиннадцатая
Сладкое слово «свобода»
Каморка, в которую посадили Славку, раньше была кладовой. Теперь из нее выгребли все подчистую – только порожние лари остались.
Один из таких ларей стал для Славки ложем.
Нельзя сказать, что обошлись со Славкой жестоко. Накормили, напоили, кинули пару волчьих шкур – чтоб спать было мягче.
97 
