Особенно,... 
99 
Непрерывно ругаясь, отрок волок Славку через двор. Парень он был здоровый, да и постарше Славки лет на пять, но Славка в свои восемнадцать вымахал покрупней новгородца, так что недовольство отрока можно было понять.
Тем более и зависть примешивалась: Славка – намного моложе, а уже гридень опоясанный. И воевода с ним – почти как с равным.
– Э-э-э… Ты это… Куда меня? – Почетный гость-пленник самую малость просветлел и сразу уперся.
– Домой, – проворчал отрок, одолевая сопротивление пьяного.
Во дворе народу немного – только стража. Прочие расползлись по терему: пить, есть, девок мять, пленных мучить… Словом, вкушать плоды победы, кому как нравится. Стражники тоже навеселе: бояться некого, все полоцкие вои либо побиты, либо – в узилище. Злой отрок, нагруженный пьяным киевлянином, – для них развлечение.
А тут еще киевлянин уперся.
– Пошел! – Отрок от души треснул пьяного по затылку.
– Ты… Ты чего дерешься? – обиделся тот. – Счас как дам!
– Давай иди! – Отрок выкрутил киевлянину руку, поддал коленом.
– Стой! Стой! – закричал тот. – Погоди! Мне отлить надо…
– Не здесь, дух помойный! – зашипел отрок и поволок гостя-пленника за конюшню.
Там их никто не увидит. Там отрок отдубасит пьяного киевлянина – мало не будет.
– Ну я тебя сейчас… – прошипел отрок, вталкивая пленника в щель между конюшней и каким-то сараем. Занес кулак…
Удара не получилось. Пьяный внезапно отрезвел. Владимиров отрок только один раз глянул ему в глаза—и сразу вспомнил, что этот киевлянин мало что опоясанный гридень, так еще и варяг. Нож, прижатый к горлу отрока, очень помог новгородцу освежить память.
– Крикнешь – сдохнешь, – сообщил отроку Славка, легонько нажимая ножом на выпяченный кадык.
Ножик Славка прихватил из трапезной. Смахнул вместе с блюдом со стола и незаметно сунул в сапог.
Отрок, хоть и здоровый лоб, а труслив оказался – не по-воински. Даже порты намочил от страха.
Это его и спасло. Да еще то, что у Славки были планы на его рубаху.
Левой рукой Славка аккуратно снял с пояса отрока кистенек – да и треснул новгородца по темечку.
Убить не убил, но успокоил основательно.
Рубаха новгородца пришлась Славке почти впору. Поясок Славка тоже позаимствовал. Вместе с ножом. Клинок этот, хоть и дешевой ковки, а все равно был получше, чем похищенный Славкой ножик для резки поросятины.
Кистень Славка пристроил в рукав.
Выдернув из мокрых портов отрока шнур-гашник, Славка связал ему руки. На ноги пошли ремешки с поршней, кляпом стал кусок заячьей шкуры. Ухватив отрока за ноги, Славка отволок обмякшее тело подальше. Найти его, конечно, найдут, но – не скоро.
Выглянув, Славка поискал тех, кого мог заинтересовать беглый киевский гридень. Первое дело – лучники на башенках. Сверху-то двор – как на ладони. С этими – хорошо. Они в сторону двора и не смотрели. Один перекрикивался с кем-то в городе, второй что-то жрал, беспечно закинув лук за спину. Расслабились победители.
Стража у ворот тоже особо не бдила: балаболили да потягивали медовуху. Оружие, правда, под рукой, но схватить его – тоже время требуется…
Как раз такое, чтобы Славка успел добежать до ворот.
Тут его и перехватят.
Плохоньким ножиком – против четырех оружных… Гиблый расклад.
А даже если и удастся проскочить в створ мимо стражи, так сразу за воротами – прямая, как копье, улица. Стрелкам на башнях такой глупый беглец – дивная мишень. И двадцати шагов не пробежит, как стрела догонит. Верхами бы, может, и успел…
Хотя нет, не получится. Вратный створ открыт едва на треть сажени: пеший проскочит, конный – не пройдет. Пока оттолкнешь створку, тут-то заветное мгновение и уйдет.
И все-таки конному можно хотя бы попытаться. Всяко лучше, чем сидеть в щели, как таракан, да ждать, пока его хватятся.
Славка перекрестился, помянул Христа и Перуна (выручайте!) и выскользнул из своего убежища и сразу нырнул в полумрак конюшни.
В конюшнях Роговолтовых Славка бывал раза три: за своим жеребцом приглядывал да чужими конями любовался.
Любил Славка лошадок. А как их не любить, если с трех лет в седле?
В рубашечке новгородца да в полумраке Славка мог не опасаться, что его узнают издали, поэтому спокойно двинулся вдоль стойл…
И нос к носу столкнулся с конюхом из Роговолтовых холопов.
Холоп, как увидел Славку, так глазищи выпучил, пасть раззявил.
Впрочем, заорать не успел. Славка мигом втолкнул его в пустой денник, зажал признавшему киевского гридня полочанину рот ладонью и сказал проникновенно:
99 
