60 
Гриша сгреб сто семьдесят марок, положил их в бумажник отдельно от своих, глянул на часы:
– Е-мое и сбоку бантик! Полвосьмого!… Помчался. Я тут с одним жутко ушлым немцем карагандинского разлива договорился встретиться. Может, он чего присоветует?
– Вполне вероятно, – согласился Лешка. – Беги, беги, Гришаня.
«… Позвонить в Ленинград?…
Нет. Не нужно… Пусть все будет так, как есть.
Пусть ждут как можно дольше. Ожидание продлит им жизнь…
Но как ЭТО сделать?… Как сделать «технически»?
Я же столько раз видел ЭТО в кино, в театрах… В двух спектаклях я и сам… В «Утиной охоте» и в выпускном – в «Ромео и Джульетте». Потом, правда, я выходил кланяться… Сегодня я вряд ли выйду на авансцену. Что же делать? Как ЭТО совершается?…
В Пскове после спектакля за кулисами повесился молодой рабочий сцены. Нашли его только к утренней репетиции. Говорили – от ревности… Как было страшно!… Лицо черно-синее, в зубах наполовину прикушенный язык, серая пена из ноздрей, промокшие и обгаженные штаны, носки, ботинки. Лужа мочи внизу и… Запах! Какой-то жуткий, омерзительный запах…
Нет! Нет-нет… Господи… Боже, помоги мне уйти!… Не хочу больше жить. У меня нет ружья, чтобы просто-напросто застрелиться…
Мне даже нечем себя отравить. Как же ЭТО сделать?…»
И тут Лешка вспомнил, что он не умеет плавать!
Вот… Выручит то, чего он так стыдился с мальчишечьих лет.
А еще он вспомнил, как прекрасно и бесстрашно плавал и нырял маленький Толик-Натанчик. С четырех лет!…
Скорее всего Лешка еще и поэтому его не любил…
«Наверное, нужно что-нибудь написать… Так все делают.
А что? Что я могу написать?… И кто это потом прочитает? Полиция? Вызовут, наверное, кого-нибудь перевести последнее письмо утопленника…
Гришку Гаврилиди будут допрашивать. Нему Френкеля… Лори Тейлор. В смысле – Лариску Скворцову, умную и решительную, добрую и очень деловую москвичку, лауреата международного порнографического «Венуса». Обладательницу американского гражданства и американского паспорта. А также огромного запаса нерастраченной бабской нежности, не растоптанной и не стертой ежедневными профессиональными упражнениями… Ее обязательно допросят. Все видели, как она тогда увезла Лешку Самошникова из «Околицы».
Интересно, в Бонн, в наше посольство, сообщат? Чтобы этот говнюк, который запросил за возвращение домой десять тысяч, хоть поперхнулся бы!…
Да нет… Вряд ли. При чем тут наше посольство?
Не буду ничего писать. Любое слово, любая строчка из последнего письма самоубийцы могут невольно кому-нибудь напакостить. Не буду!
Пусть это выглядит, как «несчастный случай». Тогда никого не тронут. Может быть, так – для проформы – поспрашивают…
Как тогда в театре следователи нас всех опрашивали, когда тот паренек за кулисами повесился».
Который час? Лешка посмотрел на часы – дешевые, десятимарковые, купленные в «Вулворте», но очень похожие на дорогие: с секундной стрелкой, с календариком, со всякими прибамбасами для бедных турков и нищих советских туристов.
«09 авг.» – говорил календарик.
«11 часов 02 минуты» – сообщил циферблат.
«Господи! – подумал Лешка. – Неужели мне осталось жить всего лишь один час?… Даже меньше».
Он выложил из карманов документы на кухонный столик, чьи-то визитные карточки, клочки бумажек с наспех записанными на ходу какими-то адресами и телефонами и единственную двадцатимарковую купюру.
Вздохнул и собрался было уже выйти из кухни, но остановился и вернулся к столу. Скомкал все визитные карточки, бумажки с телефонами и адресами, зашел в уборную, тщательно разорвал все на мелкие кусочки, ссыпал их в горшок и спустил воду.
Он подумал, что совершенно не нужно, чтобы потом, когда найдут его тело, по этим визиткам и адресам с телефонами ни в чем не повинных людей таскали бы на допросы. Или, еще чего хуже, на опознания…
При этой мысли Лешке неожиданно стало очень зябко, и он надел на себя легкую белую курточку. Подивился тому, что пытается унять озноб и согреться перед ЭТИМ, погасил повсюду свет, вышел на лестничную площадку и аккуратно запер квартиру.
Сел в лифт, спустился под козырек парадного подъезда и бросил ключи в свой же почтовый ящик. Падая, ключи не звякнули о металл. Они глухо стукнулись обо что-то мягкое, бумажное, да так и застряли на середине, не достигнув дна.
Лешка по привычке заглянул в три отверстия на передней стенке ящика и увидел там что-то похожее на письмо и рекламку вновь открытой пиццерии «с доставкой на дом».
60 
