41 
– Ты начала мне рассказывать о своей программе, – напомнил Каллен.
– Да, верно. – Вздохнув, Саманта заставила себя перестроиться. – Так вот, некоторое время я работала с гольштейнцами и восхищаюсь ими. Это были прекрасные лошади, меня поражало, как свободно они берут почти двухметровый барьер. У них был единственный недостаток – слишком высокий рост. И меня вдруг осенило. Последующие два месяца я вынашивала эту идею и не могла думать ни о чем другом. Я советовалась с Каспаром, а попутно вела переговоры с ранчо Риджбека в Америке о покупке лошадей породы морган. И только когда я убедилась, что смогу получить лучших морганских жеребцов и гольштейнских кобыл, я позвонила домой.
– И как к этому отнесся Руфус? – с понимающей улыбкой спросил Каллен.
Саманте стоило больших усилий улыбнуться в ответ. Слишком живы были воспоминания о последовавших за этим разговором событиях.
– Конечно, сначала он встретил мое предложение в штыки. Мне потребовался не один час, чтобы доказать отцу разумность моей программы. Я убеждала его, что выведенная нами порода даст чемпионов в соревнованиях на Гран-при, в скачках с препятствиями и многоборье. А самым трудным оказалось убедить отца, что нам нужно целых двенадцать гольштейнских кобыл и три морганских жеребца – иначе нет смысла запускать программу.
Теперь Саманта уже ничего не могла поделать с воспоминаниями, которые подхватили ее могучим потоком и понесли в прошлое. Она вспомнила, как Руфус в конце концов согласился с ее доводами: он доверял ее знаниям и рассудительности. Правда, его беспокоили расходы. Но и здесь она его уговорила.
За пятнадцать лошадей пришлось выложить три четверти миллиона долларов – потому что ей были нужны самые лучшие производители и кобылы-рекордсменки. Она сама сопровождала гольштейнских красавиц через Атлантику, а морганские жеребцы уже ждали их прибытия.
Саманта не была дома четыре года, и первое лето показалось ей волшебным сном. Программа была запущена, они с отцом строили планы на будущее, мечтали о том, как вырастят чемпионов. Удар постиг их, когда первое поколение не достигло и года. На лошадей напала какая-то непонятная болезнь, и из двенадцати жеребят в живых осталось четверо. Руфус Ларк не смог этого пережить. У него произошло кровоизлияние в мозг, и месяц, когда он угасал, стал для Саманты самым черным в жизни. После смерти отца она начала разбираться с делами ранчо, и тут ее постиг новый удар: оказалось, что еще задолго до покупки нового поголовья их финансы были доведены до самого плачевного состояния.
Ни о чем подобном Саманта не подозревала, хотя ей бы следовало об этом догадаться. Руфус Ларк всегда был мечтателем, а уж никак не расчетливым бизнесменом. Все его планы нажить деньги неизменно терпели крах – из-за недостатка знаний, неумения организовать дело и слабости характера. Результаты его ошибок не замедлили сказаться на положении ранчо: заем под закладную не смог покрыть расходы на прожекты Руфуса, пришлось взять еще несколько ссуд в банке и множество кредитов. Кроме того, денег требовал собственный замысел Саманты. Было отчего схватиться за голову…
Сэм вспомнила, как пять лет назад, после похорон отца, она сидела над бухгалтерскими книгами, холодея от ужаса. Она поняла, что свело отца в могилу. День за днем, месяц за месяцем на него давил непомерный груз долгов, а тут еще она навязала ему свою программу. Гибель лошадей явилась последней каплей, и логическим следствием стал постигший отца удар. Значит, это она убила его…
Саманта знала, что до конца дней не простит себе этого – тем более что вскоре после отца умерла ее мать. Руфус и Джин не могли жить друг без друга: они составляли как бы единое целое. На похоронах отца Саманта с ужасом поняла, что мать скоро последует за ним. Так и случилось. Джин пережила мужа всего на четыре месяца. Без него у нее не было ни сил, ни желания жить. Хотя официально причиной ее смерти считалась сердечная недостаточность, но Саманта решила, что это она отняла у матери волю к жизни.
Груз был непомерным, но Саманта не могла себе позволить поддаваться ему. У нее была сестра, за обучение которой в музыкальном колледже требовалось платить, а еще ее не оставляла в покое толпа кредиторов.
Платить по долгам было нечем. Все, что у нее имелось, это несколько дорогих чистокровных лошадей и унаследованное от отца умение убеждать, которое она нещадно эксплуатировала, чтобы избежать катастрофы. Саманта уволила бухгалтера, советовавшего все продать, и как можно быстрее. Она отправилась в самый крупный банк Виргинии, добилась приема у первого вице-президента и спустя семь часов вышла из банка, получив крупную ссуду, позволившую рассчитаться со всеми долгами. Теперь ее единственным кредитором остался этот банк, но шансов расплатиться с ним у нее все равно не было.
41 
