Особенно,... 
81 
– Если ты когда-нибудь разлюбишь меня, я совью жгут из твоих волос и удавлю тебя!
– А если ты… разлюбишь меня?
– Я никогда никого не любил и не полюблю так, как тебя! Все, о чем я грезил и чего желал, явилось мне в тебе одной.
– Предположим… что скоро… ты разочаруешься?
– В тебе? Дорогая, как же мало ты знаешь, что я чувствую к тебе! Жизнь моей жизни, сердце моего сердца, это истинная любовь!
* * *
Корнелия наблюдала за тем, как наступил рассвет, серый и мрачный. Ночью поднялся сильный ветер, и с наступлением утра она увидела, что море пришло в неистовство и пенящиеся волны обрушиваются на берег.
Они поднялись рано, готовые к плаванию, но им было сказано, что капитан желает выждать, пока шторм утихнет хотя бы немного. Поэтому наступил полдень, прежде чем они смогли покинуть Булонь и спустя два часа причалили в Фолкстоне.
Лил проливной дождь, и Корнелия не могла испытывать жалости к герцогу, а временами даже возмущалась им. Сама она была совершенно измучена к тому времени, когда с наступлением ночи они достигли Лондона. Казалось, разумнее всего было бы заночевать в Роухэмптон-Хаус, невзирая на то, что прислуга не ожидала их, но герцог обнаружил, что хотя они пропустили два поезда до Котильона, есть еще один, который отправляется из Лондона в одиннадцать часов.
Неужели этот безжалостный, напрочь забывший о ее удобствах человек был тем же самым мужчиной, что целуя грудь Корнелии, говорил:
– Ты еще дитя, и я должен защищать тебя! Ты еще ребенок, и я должен учить тебя! Ты всего лишь маленькая девочка, хотя пытаешься заставить меня поверить в то, что ты женщина! Моя милая, глупенькая, дорогая, ты в самом деле думала, что меня введут в заблуждение твои накрашенные губы и нарумяненные щеки?
– Ты обманулся… в ту первую ночь… у «Максима».
– Но лишь до того момента, как я взглянул в твои глаза и увидел в них невинность и чистоту. Было в них еще кое-что – боязнь. Ты боялась меня, потому что я – мужчина, и в то же время тебя влекло неизведанное. Краска то приливала, то отливала с твоих щек! Ах, моя глупенькая и маленькая, ты в самом деле думаешь, что такая женщина, как ты, могла бы притворяться?
– Ты… смеешься надо мной!
– Только потому, что я вне себя от счастья! Ты не можешь представить себе, как я боялся потерять тебя – но теперь, теперь ты моя!
* * *
На Паддингтонском вокзале они долго ждали поезда. Покинув наконец Лондон, после нескончаемого нудного путешествия, около часа ночи они прибыли на станцию, но впереди их ждала еще поездка до замка. Хорошо еще, что телеграмма, отправленная ими из Лондона, гарантировала, что экипаж будет ожидать их на станции и к их прибытию в замке все будет готово.
Корнелия никогда не представляла себе, что однажды приедет в этот огромный замок как в родной дом, но она так устала и измучилась, что почувствовала радость от теплой встречи и окруживших ее знакомых лиц. И даже не позаботившись пожелать герцогу доброй ночи, она позволила увести себя в спальню и всего несколько минут спустя уже спала.
Корнелия погрузилась в глубокий без сновидений сон смертельно уставшего человека и, пробудившись, не сразу могла вспомнить, где она находится. Накануне она слишком устала, чтобы заметить, что ей приготовили ту самую огромную парадную спальню, которая по традиции отводилась всем невестам семейства Роухэмптонов.
Корнелия счастливо улыбнулась сквозь сон. Но вдруг, окончательно проснувшись, ощутила, как прежний страх вновь заговорил в ее сердце. Означает ли их возвращение в Котильон, что Дезире забыта?
На этот роскошный дом она смотрела только как на превосходный фон для всего того, что олицетворял собой герцог – его герцогство, его роль при королевском дворе, его положение крупного землевладельца.
Правда, он хотел бежать с тетей Лили и собирался наделе осуществить это намерение, но то, чего ждала от герцога Корнелия теперь, было совсем иным. Теперь он должен выступить в роли нарушителя норм и правил света. Он будет разведенным, он будет опозоренным.
Разводы становились уже достаточно частым явлением, но виновная сторона тем не менее все еще оставалась парией и изгонялась из приличного общества.
«Он имеет так много – как он сможет отказаться от этого? – прошептала Корнелия сама себе. – Не требую ли я слишком многого?» – Корнелия исторгла вздох и вздрогнула, когда красные шелковые занавески на окне раздвинулись.
81 
