Особенно,... 
17 
Том усадил Сьюзен на диван и дал сестре возможность выплакать горе всех утрат. Он даже не пытался ее утешать, понимая со свойственной ему исключительной чувствительностью, что эту глубоко личную боль не унять ни словом, ни лаской. Он просто осторожно отвлек Эми, обратившись к ней на своем родном языке, который девочка понимала, и постепенно уговорив ее отпустить Сьюзен и побыть с ним.
Самообладание медленно возвращалось к Сьюзен. Она слабо улыбнулась брату.
— Сейчас все пройдет. Спасибо, Том. Темные влажные глаза заглянули ей прямо в душу:
— Мне все ясно, Сьюзен. Лейт Кэрью — вот причина твоих слез.
Она покачала головой, страшась правды, угаданной Томом.
— Просто все сразу на меня навалилось. Если бы у нас с Бренданом был ребенок, о котором мы мечтали…
— Сьюзен, я ясно чувствовал что-то нехорошее. Здесь, в этой комнате. Ощущение было очень сильным… И я вспомнил тот случай в моем офисе.
— Какой случай? — фальшиво-оживленным тоном осведомилась Сьюзен.
— Его приход ко мне. Когда ты попросила меня разыскать ребенка, — терпеливо объяснил Том.
— Ты знаешь, почему я это сделала, — стала оправдываться Сьюзен. Он покачал головой:
— Там было что-то еще. Что-то пролетало между ним и тобой. Яркая молния в черных тучах. Я не знал тогда, что это значит, но сегодня я снова увидел это. И почувствовал боль.
От Тома ничто не ускользало. Откуда он знал, как мог разглядеть такие вещи — этого Сьюзен и не пыталась понять.
— Я не сделала ничего плохого, Том, — стала защищаться она.
— Я знаю. Ты не способна творить зло. Но из-за Лейта Кэрью меркнет твой внутренний свет, Сьюзен. Я не хочу, чтобы он снова окутал тебя мраком, который окружает его самого. Лучше всего нам сейчас заняться Эми. Подготовить ее, чтобы она охотно отправилась к своим родным. Может быть, тогда это пройдет.
— Может быть? — У нее вырвался горький смешок. — Ты сам ни в чем не уверен, Том? Он нахмурился.
— Никогда нельзя знать точно, что уже кончилось, что еще нет. Поток жизни никогда не прерывается.
Она вспомнила, как в тот день, после разговора с Томом, Лейт Кэрью страстно умолял — нет, страстно требовал…
«Мы созданы друг для друга».
В другой жизни разве что, уныло подумала Сьюзен. А в этой она вышла замуж за Брендана. А Лейт Кэрью собирается жениться на Данике Фейрли. Как только они заберут Эми, все кончится, так и не начавшись.
По крайней мере все будет обрублено разом, одним ударом. Возможно, Сьюзен сумеет снова сделать свою жизнь более осмысленной, вернувшись к работе медсестры. Будет помогать детишкам вроде Эми врастать в жизнь. Она тяжко вздохнула и, потянувшись к девочке, погладила ее по головке.
— Скоро мы распрощаемся, — прошептала Сьюзен, — и все пройдет.
— Нет. Сьюзен с недоумением взглянула на брата:
— Ты же говорил…
Взгляд Тома стал непроницаемым, словно он смотрел куда-то в даль, доступную ему одному.
— Это не конец. Есть еще что-то, — с неумолимой твердостью сказал Том.
Глава 5
К моменту, когда Лейт Кэрью с невестой вернулись за Эми, Сьюзен уже сумела взять себя в руки. Что именно разглядел в будущем Том — об этом он сам, наверно, знал не больше, чем Сьюзен, но Сьюзен про себя решила, что речь шла об этой встрече. Она постарается не затягивать ее.
Лейт Кэрью явно стремился к тому же. За час, в течение которого были улажены все формальности, он успел заново обдумать ситуацию. Вторично появившись в гостиной Сьюзен, он прямо с порога начал излучать спокойствие и был само обаяние, страхи Эми не могли не рассеяться после общения с таким очаровательным дядей.
Он опустился на диван около Сьюзен, девочка сидела между ними. Даника Фейрли отказалась от кресла, которое ей подтащил Том, и опустилась на ковер перед ребенком. Она провела этот час, закупая мягкие игрушки в надежде заинтересовать девочку и завоевать ее симпатию.
Сьюзен вынуждена была признать, что невеста Лейта Кэрью — неглупая девушка. Игрушки, которые она выбрала, изображали обитателей пустыни, знакомых Эми. Тут были верблюд, кенгуру, эму. Они пробудили любопытство ребенка. Но настоящим гвоздем программы оказалась кукла.
У нее были длинные, волнистые черные волосы и синие глаза в окружении густых черных ресниц. Удивленно глядя на куклу, Эми дотронулась до нее, потом подняла глаза на Сьюзен:
— Давата тебелла?
Это были первые слова, которые она произнесла при дяде.
17 
