105 
– У животных стресс от тебя, – сказала Луиза, – передохнуть им надо. Дуй на косилку!
Делать было нечего. Афанасьев оседлал газонокосилку, похожую на маленький мотоцикл, завел движок, вцепился в руль и... поехал.
Неожиданно это занятие ему понравилось. Двигаясь со скоростью черепахи, газонокосилка мирно стрекотала и беспрекословно слушалась руля. Осеннее солнышко припекало затылок. Отдых, а не занятие.
Лужок перед домом был большим, поэтому можно было расслабиться и как минимум до обеда получать удовольствие, ровняя зеленую травку. Глеб закрыл глаза, подставляя солнцу лицо.
Как мало для счастья надо – минуту покоя, тепло, немного еды и отсутствие грязной работы. Знал бы он раньше об этом – жил бы с большим ощущением счастья.
Очнулся он от лязга замка на воротах. Открыл глаза и увидел, что Луиза суетливо руководит грузовиком, въезжавшим во двор.
– Сюда! Сюда! – махала она руками водителю, показывая дорогу к сараю.
В кузове у машины возвышалась огромная куча навоза. То, что это навоз, Афанасьев догадался по запаху.
– Сюда, сюда, остолоп, рули!
Водила был непонятливый, все не мог пристроить зад грузовика к нужному месту. Луиза, забыв обо всем, носилась кругами вокруг машины.
– Я тебе, гад, за что деньги плачу?
Ворота были открыты!
Ни водитель, ни Луиза не обращали на Глеба никакого внимания.
Собаки дремали возле крыльца.
Афанасьев нажал на газ, – оказалось, что драндулет может идти на вполне приличной скорости. Он повернул руль и направил газонокосилку в ворота. Метр за метром зеленой травы уплывали из-под колес. Лужайка кончилась, началась посыпанная мелкой галькой дорожка, потом пыльная деревенская улица... Он с каждой секундой удалялся от ненавистного дома.
Свобода?..
– Куда ты навоз свалил, бестолочь?! – в отдалении орала Луиза. – За что я тебе деньги плачу?! Теперь сам лопатой перетаскивать будешь!
Глеб выжимал из газонокосилки все, на что был способен маломощный движок. От стрекота разбегались в разные стороны кошки, полуголые деревенские дети, куры, мелкие собачонки и прочая деревенская живность. Пыль стояла столбом. Ворота остались далеко позади. Глеб привстал и налег на руль грудью – так в кино уносились всадники на конях.
Впереди маячил редкий лесочек. Если дотянуть до него, то считай, он спасен. В нескольких метрах от леса проходила асфальтированная дорога с оживленным движением, он это помнил. И пусть потом желтая пресса пишет, что захочет, лишь бы домой, в теплую ванну, в кровать с шелковыми простынями, и пить сладкий кофе литрами, и курить трубку, и есть, сколько влезет хорошей, вкусной, дорогой еды...
– Ушел!!! – заголосил сзади надоевший до зубовного скрежета голос. – Укатил!!! Держите его, люди добрые! Хватайте! Это брат мой двоюродный, из дурки недавно вышел! Обострение у него осеннее! Твердит, что журналист он московский! Газонокосилку за танк принял и Кремль пошел штурмовать!! Держите-е-е!!
* * *
– Ну что?! Что?!
От нетерпения Сычева дернула Таню за рукав.
– Что тебе директриса сказала? Она отдаст камни?!
– Ой, девочки! – Таня побледнела, как мел, отбросила телефон и схватилась за щеки. – Ой!!!
– Что еще?!! – Сычева схватила Таню за плечи и потрясла так, как трясут дерево, желая стрясти с его верхних веток желанные, но недоступные плоды. – Она что, отказывается отдавать твой подарок? Почему ты не предложила ей денег?! У нас теперь долларов, как грязи!!
– Да нет, деньги тут не причем, – пробормотала Таня. – Дело в том, что она этот горшочек с азалией...
– Ну?!! – заорали Татьяна с Сычевой хором.
– Отдала в детский сад, в который ходит ее маленькая дочка. В садике с сентября началась какая-то программа по озеленению и всех родителей попросили принести комнатные растения – кто какие может. Софья Рувимовна пожертвовала мою азалию.
– И камни, конечно, в горшке оставила, – прошептала Сычева и схватилась за сердце.
– И камни, конечно, в горшке оставила, – эхом повторила за ней Афанасьева.
– Как называется садик, она сказала? – тихо спросила Татьяна.
После разговора на кухне с Тарасом ей стало казаться, что все непременно закончится хорошо. Или это вьетнамская водка, настоянная на кобре, давала такой оптимистический настрой?
Тарас ушел в комнату своей бабки со словами: «Пойду спать. Надеюсь, на сегодня весь криминал закончен. Организму нужно давать восстанавливаться после таких встрясок». «Иди, иди, – язвительно подбодрила его Татьяна. – Твоему могучему организму наверняка нужна двойная порция сна». Он улыбнулся загадочно и ушел. А у нее в душе поселилась уверенность, что все закончится хорошо. Глеб вернется, камни найдутся, а Пашка будет снова требовать от нее все новых и новых картин.
105 
