81 
Черного джипа нигде не было. Он как сквозь землю провалился.
– Ма, а на джипе-то номеров не было! – снова услышала Сычева детский голосок. – Зато марка редкая – «Комбат»!
– Вовчик, ляг на пол!
– Ага, и прижмись хорошенько! – передразнил Вовчик. – Тут на полу йогуртовая лужа. И потом, я же один мужик на борту, что б вы без меня делали? Даже марку машины разглядеть не можете!
– Дай телефон, – Сычева обернулась к Татьяне. – Мой разрядился.
«Хаммер» со двора неожиданно выехал на оживленный, освещенный проспект и, не торопясь, неуверенно поехал в крайнем правом ряду. Бабулька была явно расстроена неудачной погоней и не знала, что делать.
Заполучив телефон, Сычева вдруг обнаружила, что не помнит ни единой цифры из номера мобильного Карантаева. Набирать пошлую комбинацию «02» ей категорически не хотелось. В эффективность такого хода она не верила.
Тогда она позвонила Овечкину. Последовали длинные гудки, потом сброс. Повторила набор – снова длинные гудки, снова сброс.
Что это значило, Сычева не знала. От бессилия она заревела.
– Откуда вы там взялись, в сквере? Откуда?! Я же сказала, на встречу поеду одна! Такси сломалось, я задержалась немного. Откуда они могли знать, что Танька припрется в сквер? Я подошла с другой стороны, меня не видел никто, может, они меня хотели схватить? Или... это случайные бандиты? Нет, быть такого не может!
– Звоните в милицию! – приказала Сычевой бабка, резко давая по тормозам. – Звоните! Марка машины действительно редкая.
– Ма, если эта тетя тоже собирается быть моей мамой, то лучше давай найдем ту, первую!
* * *
Таня очнулась от тряски.
Она открыла глаза и поняла, что полулежит в салоне машины. Рядом сидел отвратительный тип с сальными волосами и чересчур длинным носом. На Таню он не смотрел, монотонно двигал мощными челюстями – жевал жвачку.
Еще Таня видела спину того, кто сидел за рулем. Спина была широченная, обтянутая черным кожаным пиджаком. Волосы у водителя были стянуты в хвост.
Почему-то именно этот хвост и этот пиджак подсказали Тане, что надежд на спасение у нее нет никаких.
Ни малейших! Только очень жестокие люди могут носить мрачные кожаные пиджаки и хвост Бандероса, который предполагает стрельбу от бедра и фонтаны крови из прошитых очередями тел.
На переднем сиденье еще кто-то сидел, но он был настолько мелок, что его не было видно из-за спинки кресла. Таня видела только щуплую руку, которая летала взад-вперед с сигаретой.
Шансов выжить в этой компании не было. Удивительно, что она до сих пор дышит. Скорее всего, от нее что-то хотят.
Что?!!
И кто мог знать, что она должна появиться в эту минуту в сквере?
Она сама об этом не знала.
Умирать не хочется. Она ничего не успела. Даже родить ребенка. Глеб успел, Флек успел, а она не успела.
Она только долго и хорошо училась, а потом также долго и хорошо любила своего Афанасьева. Все. Вряд ли об этом напишут в некрологе. Да и некролог вряд ли будет. В коридорах школы ученики пошепчутся:
– Афанасьеву замочили, слышали?
– А кто это?
– Да русский и литру в девятых вела!
– А кто вести теперь будет?
– Наверное, Буданова.
– Вот здорово! Она все время по мобильнику на уроках треплется и не лезет с опросами и контрольными!
А педагоги пожмут плечами: «Надо же, кто бы мог подумать, что тихая, скромная Афанасьева может погибнуть в криминальных разборках! Странно».
И только Софья Рувимовна промолчит. Потому что будет загорать где-нибудь на Гавайях.
Интересно, почему на нее не обращают внимания? Один курит, другой молча ведет машину, третий двигает челюстями, перемалывая жвачку.
Таня попыталась незаметно пошевелится. Руки-ноги, вроде, не связаны. А если и связаны, какая разница?..
Выход из ситуации только один – на тот свет. Дрыгайся, не дрыгайся, помучают и прибьют.
Да, скорее всего ее будут пытать. От этой мысли в висках застучало. Что им сказать-то под пытками? Что статья у Сычевой, а камни у Софьи Рувимовны?!
Господи, если ты вдруг даруешь мне жизнь, я... Я буду жить на полную катушку! Перепробую все сорта дорогого шампанского, съезжу сначала в Египет, потом на какой-нибудь горнолыжный курорт, уволюсь к черту из школы и устроюсь секретарем-референтом в какую-нибудь крупную фирму, буду носить короткие юбки, колготки в сеточку и время от времени спать с симпатичным шефом. А потом, потом она возьмется за ум и родит трех детей – девочку, мальчика, и еще кого-нибудь, кого бог пошлет. От Глеба родит, от Флека родит, и от симпатичного шефа родит: ведь это ужас – до тридцати восьми лет знать только одного мужика, это все равно, что быть старой девой.
81 
