38 
– У меня есть принципы! – бушевал он, не слушая.
– Отлично. Тогда почему ты эгоистично занимаешь мое время, когда я просила позвать сестру?
– Она со мной не разговаривает! – возмущенно воскликнул он. – Она впала в истерику и заперлась в ванной.
Это лучшее, что она могла сделать, подумала Аннабель. Конечно, Иззи никогда бы не додумалась сделать это нарочно. Но получилось весьма кстати. Аннабель даже с некоторым злорадством напомнила своему зятю, что это его собственная заслуга.
– Помнится, ты установил в ванной аппарат, чтобы отвечать на важные звонки, пока принимаешь…
– Да, да, – нетерпеливо подтвердил он.
– Так окликни Иззи через дверь и скажи ей, что я звоню. И еще, человек с принципами не станет подслушивать, воспользовавшись другим аппаратом, ведь не станет, а, Нил?
Она не могла удержаться от этой шпильки, особенно если это могло обеспечить ей возможность поговорить наедине с вконец расстроенной сестрой.
– Ты считаешь себя очень умной, Аннабель, – прошипел он. – Не сомневаюсь, это ты заварила кашу. Но не думай, что я позволю шантажировать себя ради твоего спасения.
Он с грохотом бросил трубку.
Аннабель ждала; каждый ее нерв трепетал, сердце сжималось при одной мысли, что подмена сестер была обнаружена и кто-то пытался это использовать, чтобы заставить Нила Мейсона отказаться от своих принципов. В политике полно грязных трюков. Вопрос вот в чем: имеет ли шантаж под собой реальные основания, или кто-то просто провоцирует Нила гнусными намеками?
Нил Мейсон очень любит выставлять напоказ свою праведность, поэтому неудивительно, что кому-то захотелось столкнуть его с пьедестала. В его позе были, правда, и свои преимущества. Аннабель не сомневалась, что он, хотя и с неохотой, передаст жене, чтобы она сняла трубку. Он не допустит, чтобы его можно было упрекнуть в нечестности.
Когда Нил в такой ярости, для Иззи, безусловно, самое лучшее – запереться в ванной. Она не смогла бы долго противостоять ему. Но в ванной нельзя сидеть вечно. Рано или поздно придется встретиться с мужем лицом к лицу. Аннабель надеялась, что ей еще удастся как-то поправить положение.
В трубке раздался щелчок, потом пронзительный вопль:
– Уйди, Нил! Сестра хотя бы выслушает меня. – Затем долгий, судорожный вздох и жалобный голос: – Анна, ты меня слышишь?
– Да, Иззи. Извини, меня не было дома, когда ты звонила.
– Все пропало, Анна. – Ее голос звучал совершенно безжизненно. – Нил расправится с нами обеими. Я звонила, чтобы предупредить тебя и сказать… – Ее голос прервали сухие, хриплые рыдания. – Прости меня… ты столько хлопотала… прости… Это я во всем виновата…
– Иззи, не говори так, солнышко. Расскажи, что случилось.
Сестра высморкалась и снова попыталась заговорить:
– На этот раз ничем нельзя помочь. – В голосе полное отчаяние. – Кто-то прислал Нилу фотографию. Ту, где мы сняты у двери в номер. Анна, он знает, что это я.
Первая реакция Аннабель была: этого не может быть. Он не может знать наверняка. Ему просто внушили эту мысль. Если только Иззи не сломалась и не созналась во всем.
– Откуда он знает? – резко спросила Аннабель, все еще надеясь, что остается хоть какая-то лазейка.
– По кольцам. На фотографии видно мою левую руку.
Значит, дальше бороться невозможно. Неопровержимая улика. Венчальное и обручальное кольца Изабель. Они полностью устанавливают ее личность, это доказательство никак не обойти.
– Разве они так хорошо видны на фотографии? – спросила она, надеясь хоть на тень сомнения.
– Без подробностей, но достаточно ясно видно, что там кольцо. Ты же их не носишь. А я ношу.
Аннабель глубоко, обреченно вздохнула. Да, игра проиграна. И еще как.
– Что ты сказала Нилу?
– Ничего. Фотографию прислали по почте ему в офис. Он приехал домой и стал обвинять меня. Я так растерялась, а он был так расстроен… – Иззи снова разрыдалась.
– Ладно. Реализовался худший из возможных вариантов, – пробормотала Аннабель. – Теперь главное – спасти, что только возможно.
– Я не могу допустить, чтобы Нила шантажировали. Даже если он пойдет на это ради меня…
Не надейся, мрачно подумала Аннабель.
– Ведь это никогда не кончится, правда? Это будет продолжаться без конца, так что нет смысла просить, умолять его…
– Я бы не советовала, – твердо перебила ее Аннабель, стараясь направить мысли сестры на основное. – Он сейчас жаждет разоблачений, Иззи, а в такие минуты люди часто произносят слова, которые потом невозможно взять назад. – Сейчас важнее всего дипломатия. – Помни, ты должна думать о детях.
38 
