Особенно,... 
50 
– Опля! Узнаю сынку. А ты почему не пытаешь?
– Мы решили пожить отдельно. У него свои бандиты, у меня свои.
Замолчав, Сазон шумно задышал в трубку.
– Тогда я тебе эсэмэс отправлю, – наконец сказал дед.
– Валяй, – согласилась я. – Люблю эсэмэс получать.
– Я не могу жить без Кармен. Сердце болит, печень шевелится, почки отказывают, ноги не ходят, водка поперёк горла стоит.
Я резко затормозила, припарковалась у обочины и закурила.
Учитывая, что подполковник в отставке Сазон Сазонович Сазонов за свои девяносто лет ни разу ничем не болел, перечисленные симптомы внушали сильные опасения.
– А где Кармен? – спросила я.
– К тебе поехала. Ей не понравилось, как я посмотрел на другую женщину.
– Ко мне? – поразилась я.
– А куда ж ещё? Не в Испанию же. Что испанке делать в Испании, скажи?
– Действительно, нечего, – согласилась я. – Только у меня Кармен тоже не появлялась, тем более, что я в другом городе.
– В каком это ты другом городе?
– В Найроби.
– А Кармен где?
– Понятия не имею.
– Значит, и она в Найроби, доча! Найди её и передай эсэмэс: я без неё жить не могу!
– Так я не поняла, кому твою эсэмэс передать – Бизе или Кармен?
– Обоим, – мрачно ответил Сазан. – Всему миру передай, Элка!
– Ничего себе, задачка! А знаешь, что? Поищи-ка, ты свою жёнушку в доме.
– Не понял…
– Так бывает, мужья думают, что жена ушла, – пьют, страдают, – а она спокойно спит в соседней комнате.
– Всё шутишь?
– Нет, я серьёзно. Пошукай-ка, свою испанку по углам!
– Ты думаешь, я могу её не заметить?! – заорал дед. – У неё сто килограммов фигуры!
– А ты пошукай!
– Идиотом меня считаешь, причём, старым.
– Что ты! Разве у старого идиота может быть молодая жена, которой не понравилось, как он посмотрел на другую женщину?
– Эх! – вздохнул дед. – А хочешь, я скажу, что ты не в Найроби?
– А где?
– Там, где Бизя. Хочешь, я скажу, что вы не можете жить отдельно?
– Это неправда.
– А ты пошукай! Пошукай, правду-то, по углам! У неё, у правды, два метра роста и сто килограммов веса, её нельзя не заметить. Правду зовут Глеб Сазонов! Почему ты вместе с ним не пытаешь бандитов?
– Я же сказала, мы решили пожить отдельно. Он в Найроби, а я… То есть, наоборот.
– Ясно, – вздохнул Сазон. – А Найроби – это Китай?
– Вьетнам.
– И как так во Вьетнаме живётся без сумасшедшей любви?
– Здесь это не главное.
– То ли мне податься в Найроби? Тошно мне, Элка! И водка поперёк горла стоит.
– Ищи свою Кармен где-нибудь по соседству.
Я нажала отбой и выбросила сигарету в окно.
И как живётся во Вьетнаме без сумасшедшей любви?!
Хреново во Вьетнаме живётся…
Насморк прошёл, а симптомы остались.
Фантомные боли – полная ерунда по сравнению с тем, что оставляет после себя то, что принято называть любовью.
Приехав домой, я обнаружила, что петуньи завяли.
Цветы скукожились и поникли, а клумба стала похожа на большой гербарий. Кажется, я не поливала её два дня… Или три. А, может, неделю.
Я обошла вокруг клумбы, думая, чем можно исправить ситуацию. Сообразив, что без влаги не обойтись, я вылила туда ведро воды, спела петуньям «не кочегары мы, не плотники, да!» и высказала им всё, что думаю о предприимчивой Геле Абрамовне.
Из дома вышла девица в ошеломительном мини. Увидев меня, девица сказала «ой!» и выбежала за калитку.
– Бабу привёл? – спросила я Васю, который пил чай на кухне.
– Девушку пригласил на чай, – назидательно поправил Вася.
– Я и говорю, бабу привёл. – Я налила себе зелёный чай, села напротив и пожаловалась: – Петуньи завяли.
– Да и хрен с ними, – пожал Вася плечами. – Какой от них толк?
– Не знаю. А канарейки-то живы?
– Понятия не имею. Ты их кормила?
Вопрос, кормила ли я канареек, поставил меня в тупик. Вроде, кормила, но когда это было, я точно не помнила.
– Вот что мне в тебе нравится, так это воинствующий пофигизм, – усмехнулся Вася. – Где ты ему научилась?
– Во Вьетнаме.
– Ты что, воевала там в семидесятых годах?
– Что-то типа того.
– Не хотел бы я быть твоим парнем.
– Я согласна, не будь им. – Горячий чай обжигал губы, но я не чувствовала боли.
– Известно что-нибудь про мальчишку? Похитители назначили сумму выкупа?!
– Будь другом, проверь, живы ли канарейки!
– Разве ты не слышишь, как они орут?
– От голода?
– Я понятия не имею, отчего орут канарейки. Ты не хочешь отвечать на вопрос про мальчишку?
50 
