Особенно,... 
51 
— Давай. Тебе нужно срочно поехать куда-нибудь и перекусить, иначе испортишь желудок.
— Не хочу есть.
— Хочешь! Не зарабатывать же гастрит из-за того, что в твоем доме поселилось какое-то чмище с матерщинной фамилией!
— Бабуля! Ты не можешь знать слово «чмище»!
— Я теперь тут все знаю, — вздохнула бабка. — И прям не знаю, куда от этих знаний деваться.
Я глянула на часы. Было около восьми — на сборы для похода в самое дорогое заведение в городе оставалось чуть более двух часов.
— Ладно, бабуль, мне пора. У тебя тут теперь полный порядок.
Я помахала портрету рукой, взяла сумку и пошла по дорожке к воротам.
Птицы прекратили свой веселый галдеж, а верхушки деревьев стал трепать внезапно поднявшийся ветер. Вокруг не было ни души, только памятники — старые, покосившиеся, почти падающие кресты и огромные, монументальные постаменты, отсвечивающие мрамором или гранитом. Даже в смерти нет у людей равенства…
И вдруг я услышала чье-то тихое бормотание. Голос был спокойный, мужской, он с кем-то беседовал, но ответа не получал и солировал в негромком шелесте листвы, которую теребил ветер.
Меня одолело жуткое любопытство. Я замедлила шаг, огляделась и заметила, что неподалеку, у скромной могилы с деревянным крестом сидит парень и, размахивая руками, говорит что-то, обращаясь к памятнику. Я улыбнулась. Значит, не одна я, как сумасшедшая, разговариваю со своей умершей три года назад бабкой. Значит, есть еще люди, которые верят, что, закончив земное существование, их близкие не уходят…
Я подошла ближе, прислушалась…
— Я прямо не знаю, как мне выкручиваться, — расслышала я слова.
Парень, сидевший ко мне спиной, показался очень знакомым.
И голос этот я слышала…
— Понятия не имею, батя, что делать! — Парень руками обхватил голову. — Меня подставили так, что от этого дерьма теперь не отмоешься. В милицию что ли идти?! Да не могу я в милицию! — вдруг во весь голос заорал он. — Что ты в этом, бать, понимаешь, что?! У меня спарринги каждый день, тренировочные бои! Я заявлен на претендентский бой! Если я его выиграю, то смогу сразиться в официальном бою за звание чемпиона мира! Батя, я не могу сейчас в милицию, ты пойми! Дело получит большую огласку, меня начнут таскать на допросы, журналисты переврут все факты и обстоятельства, мое имя начнут трепать на каждом углу и чемпионства мне не видать! А самое главное, батя, она, она больше не сможет относиться ко мне хорошо!! Я очень, очень боюсь ее потерять, хотя, в общем-то, у меня ее никогда не было… Я боюсь ее, люблю ее, любуюсь ею издалека, мечтаю о ней, ну ты же все знаешь про это, бать… Только если я стану чемпионом мира, только тогда у меня появится шанс….
Я рассмеялась. Я узнала его.
— Здравствуйте, Щит! — вышла я из-за дерева. — Как странно, что мы с вами здесь встретились!
Он подскочил со скамейки и покраснел так, что его смуглая кожа стала пунцовой. А на шее сильно задергалась какая-то жилка, выдавая бешеный пульс. Вот уж не думала, что такие сильные и тренированные парни способны так испугаться на кладбище. Впрочем, скорее, он смущен тем, что…
— Не волнуйтесь, — успокоила я его. — Пожалуйста, не волнуйтесь! Я сама только что точно так же разговаривала со своей бабушкой, которую похоронила три года назад. Я понимаю! Я вас так понимаю! Поверьте, я не побегу рассказывать журналистам о нашем с вами маленьком сумасшествии! Тут похоронен ваш отец?!
Краска, заливавшая щеки Дьяченко отлила, и он сделался таким бледным, словно собрался грохнуться в обморок. Жилка на шее продолжала пульсировать.
Я почувствовала себя очень неловко.
— Извините, не хотела вас напугать.
— Я не напуган. Я удивлен. — Дьяченко вздернул вверх подбородок. Кажется, он хотел показаться мне выше своего среднего роста. На нем были синие джинсы и черная майка-боксерка, открывавшая смуглые мускулистые плечи. — Действительно, странно, что мы с вами здесь встретились, — пробормотал Щит, подхватывая со скамейки маленькую поясную сумочку, темные очки, ключи от машины с брелком сигнализации и быстро закрывая калитку оградки. — В любом случае рад вас видеть, но, извините, тороплюсь, тороплюсь! — Он сказал это официально-вежливо и оттого очень обидно. И быстрым шагом направился к тропинке, ведущей к воротам.
Я тут перед ним про бабушку, про тайну, про свое понимание, а он: «рад вас видеть, но тороплюсь, тороплюсь!» От возмущения я в горле ощутила комок. Чертов кикбоксер! Говорят же, что спортсмены тупые! Я тут вся из себя Мисс, улыбаюсь ему, сочувствую, а он…
51 
