Лёгкий, ненавязчивый романчик 
55 
Повисла неловкая пауза.
Триумф? Удача? Победа?
Я опять ничего не почувствовала. Ровным счетом ничего.
— Ты восхитительна!
— Я и раньше была такой.
Мне вдруг стало неинтересно. Может, я переутомилась сегодня?..
«Константин Жуль — не твой человек», вспомнила я.
«А кто — мой?» — попыталась я ввязать в разговор бабку, но она промолчала. А ведь знает, зараза, знает! В той форме существования все все обо всех знают!
Но она молчала и усмехалась, — я это чувствовала.
Я мягко выдернула свою руку из руки Жуля.
— Мы забыли, зачем пришли сюда, — напомнила я ему.
— Да, забыли… — Он был смущен, обескуражен, сбит с толку. Он не знал, как вести себя и что говорить.
Официантка, наконец, принесла мой заказ и убрала со стола ненавистные мне креветки.
— Костя, посмотри. — Я наконец всунула Жулю голубой бланк. — Я нашла это в доме Бубона. Я пришла туда просто так, в надежде на то, что Буб оставит мне какой-нибудь знак, где он и что с ним. В доме было все перевернуто, дверь закрыта снаружи, а на кухне кипел почему-то чайник! Я еле ноги оттуда унесла, когда кто-то на машине подъехал к дому. Но я прихватила кассету с фильмом «Бриллиантовая рука», и в коробке с ней нашла это свидетельство. Ты знаешь, я очень долго вспоминала, где слышала эту фамилию — Якушев, а сегодня поехала на могилу к бабке и повстречала на кладбище, кого бы ты думал?! Дьяченко! Он сидел на могиле этого Якушева Григория Акимовича, вслух разговаривал с ним и называл его батей! Костя, я совершенно точно расслышала, что Дьяченко вляпался в какую-то темную историю. Он говорил, что его подставили, но в милицию он идти не может, потому что у него чемпионский бой на носу и любой скандал его дискредитирует. Когда я заговорила с Дьяченко, он жутко испугался, жутко! Покраснел, потом побледнел и… бросился убегать. Понимаешь? Получается, что Сергей Щит Дьяченко, этот умерший Григорий Якушев, Бубон и наш Лавочкин — звенья одной цепи? Получается, что показательный бой, отсутствие на нем Лавочкина, ограбление банка и убийство Буба как-то связаны?! И еще, Кость, этот Дьяченко утром, во Дворце Спорта, назвал меня Мисс Вселенная. Так называл меня только Бубон!!
— Ася, — прошептал Жуль, — но ведь Якушева — это фамилия Милды!
— Точно! — Я почувствовала, как кровь застучала в висках от этого нового для меня открытия. — Как я могла забыть?! Так вот откуда я знала эту фамилию! Надпись на памятнике тут не при чем! Я идиотка!!
— Ты — восхитительная идиотка!
Кажется, что-то подобное он уже говорил когда-то про кареглазую женщину, назвавшуюся Милдой…
— Я полная дура! Тупица! Одно слово — блондинка.
— Ты самая восхитительная тупица и самая очаровательная блондинка.
— Значит, к головоломке нужно приплюсовать еще Милду Якушеву и эту загадочную Катю Самойленко…
— Ты забыла про Подъяблонского.
— Скинь его со счетов! Костя, я не могу сказать почему, но поверь мне — он не имеет к произошедшему ни малейшего отношения.
— Ась, что за тайны?
Жуль смотрел на меня с нескрываемым восхищением. А я, так долго добивавшаяся этого взгляда, ничего не чувствовала; ничего, кроме усталости в ногах и боли на обожженной коже лица.
— Костя, Подъяблонский здесь ни при чем. Все, забыли о нем. Я потом тебе объясню. — Наверное, я рассчитывала, что Жуль начнет выпытывать у меня подробности, а я, поломавшись немного, все-таки расскажу, кто живет у меня в гостиной и буду потом оправдывать себя тем, что меня вынудили сказать, но Константин вдруг легко согласился:
— Ну хорошо, забыли о нем. Думаю, ты знаешь, что говоришь. Ты же самая красивая женщина!
— Да, но не этого года.
— Не говори ерунды. Ты для меня одна!
— Так сразу?!
— Ну почему — сразу? Я знаю тебя сто лет.
— Ты был влюблен в Милду, — напомнила я.
— Это была не Милда и это была не любовь. Страсть, наваждение, мираж! Да, мираж! Та баба делала из меня идиота. Как я мог не замечать тебя?..
«Все с ним понятно», — вдруг отчетливо прозвучал в голове голос бабки.
«Что — все?» — не удержалась я от вопроса.
«Господи, ну зачем ты меня спрашиваешь?! Ты ведь и сама все понимаешь!»
— Ничего я не понимаю! — сказала я вслух.
— А чего тут понимать-то? — весело удивился Константин Жуль. — Как только разгребемся с этой историей, я переезжаю к тебе! А чего время терять? И так уже… восемь месяцев коту под хвост.
55 
