Особенно,... 
38 
Она повернула к нему недоверчивое лицо.
— Я все знаю о том, что ты пережила. И… и чего это тебе стоило.
Теперь Одри сидела бледная как мел, побелели даже губы.
— Ясно, — сказала она. — Я не думала, что кто-то… знает.
— Что ж, я знаю. И… я не собираюсь говорить об этом. Единственное, в чем я хочу тебя убедить, так это в том, что все кончилось — прошло навсегда.
Она сказала чуть слышно:
— Есть вещи, которые не проходят.
— Послушай, Одри, от этих раздумий и воспоминаний добра не жди. Понятно, что ты прошла через ад. Но нельзя же все время думать об одном и том же. Смотри вперед, не назад. Ты еще молода. Тебе нужно жизнь прожить, и большая ее часть сейчас лежит перед тобой. Думай о завтрашнем дне, а не о вчерашнем.
Она пристально посмотрела на него своими широко поставленными глазами. Именно этот ее взгляд ставил в тупик всех, кто пытался отгадать ее мысли.
— А если предположить, — сказала она, — что я так не могу.
— Но ты должна.
— Я думала, ты не понимаешь, — мягко проговорила Одри. — Я… я, видимо, не вполне нормальная в отношении… некоторых вещей.
Томас грубо перебил ее.
— Ерунда. Ты… — Он замолчал.
— Что — я?
— Я думал о тебе, какой ты была еще до того, как вышла замуж за Невила. Почему ты вышла замуж за Невила?
Одри улыбнулась.
— Потому что влюбилась в него.
— Да, да, это я знаю. Но почему ты влюбилась в него? Что тебя в нем так привлекло?
Она прищурилась, словно пытаясь взглянуть на все глазами той девочки, которой уже давно не была.
— Я думаю, — сказала она, — это произошло потому, что он был очень «положительный». В нем всегда было так много того, чего не было во мне. Я всегда чувствовала себя какой-то нереальной тенью, Невил же как раз очень реален. Такой счастливый, и уверенный в себе, и… все, чем я не была. — Она добавила с улыбкой:
— И очень красивый.
— Да, образец англичанина, — сказал Томас Ройд с горечью, — прекрасный спортсмен, скромный, красивый, всегда настоящий саиб, хозяин — всю дорогу получал, что хотел.
Одри выпрямилась и пристально посмотрела в глаза Томасу.
— Ты ненавидишь его, — медленно проговорила она. — Ты очень сильно ненавидишь его, так?
Прячась от ее глаз, он отвернулся и прикрыл ладонью спичку, от которой прикуривал погасшую трубку.
— А если бы и так, что в этом удивительного, — пробормотал он. — У него есть все, чего нет у меня. Он может заниматься спортом, плавать, танцевать, поддерживать разговор. А я — косноязычный дуб, с покалеченной рукой. Он всегда ярок и удачлив, а я всю жизнь останусь темной лошадкой. И он женился на единственной девушке, которую я когда-либо любил.
Одри издала едва слышный звук. Он продолжал, уже не в силах сдержаться:
— Ты ведь всегда это знала, разве не так? Ты знала, что я люблю тебя с тех пор, как тебе минуло пятнадцать. Ты знаешь, что я и теперь еще…
Она оборвала его:
— Нет. Не сейчас.
— Что ты хочешь сказать этим «не сейчас»?
Одри поднялась. Спокойным голосом она сказала:
— Потому что… сейчас… я другая.
Он тоже встал и теперь, растерянный, убитый, стоял перед ней.
Одри произнесла быстро, почти беззвучно:
— Я не смогу тебе этого объяснить… Я и сама не всегда уверена. Я знаю лишь…
Она не договорила и, резко повернувшись, быстро зашагала по камням к отелю.
Обойдя утес, она наткнулась на Невила. Он лежал, растянувшись на камне и устремив взгляд в углубление в скале. Он поднял глаза и улыбнулся.
— Привет, Одри.
— Привет, Невил.
— Я наблюдаю за крабом. Ужасно деятельный парень. Посмотри-ка, вон он.
Она опустилась на колени и заглянула туда, куда он показывал.
— Видишь его?
— Да.
— Хочешь сигарету?
Она взяла, и Невил поднес спичку. Они сидели молча, Одри упорно не поднимала глаз. Наконец Невил произнес:
— Послушай, Одри…
— Да.
— Все в порядке, правда? Я имею в виду — между нами.
— Да. Конечно.
— Я хочу сказать, мы друзья и все такое.
— Ну да, да, разумеется.
— Я так хочу, чтобы мы были друзьями.
Он взволнованно посмотрел на нее. Одри ответила натянутой улыбкой.
— Веселый денек провели, правда? — уже обычным тоном продолжал Невил. — Погода прекрасная и вообще…
— О да…
— Действительно очень жарко для сентября.
Одри не отвечала.
— Одри…
Она встала с колен.
— Твоя жена зовет тебя. Она тебе машет.
— Кто?.. А, Кэй.
— Я сказала, твоя жена.
38 
