Особенно,... 
131 
– А если Эласед жива? Если она пленница Моффата?
– Тогда мы ее освободим.
Элли энергично кивнула в знак согласия.
– Да, мы ее освободим, ты и я, вместе!
Ройс слегка отстранился от нее.
– Я освобожу ее сам, а если не смогу сделать этого в одиночку, то позову на помощь Эйдана, Малькольма и других Магистров. Ты же останешься ждать меня там, где я тебе велю!
Элли улыбнулась хмурой улыбкой.
– Я пойду с тобой – и буду сражаться с тобой бок о бок! Я не позволю, чтобы ты перебросил меня куда-нибудь в будущее, пока сам будешь изображать из себя героя! Слишком велик риск!
Ройс задумался.
Элли не нужно было читать его мысли, чтобы понять: он обеспокоен тем, что сейчас она находится слишком близко от границ владений Моффата.
– Ройс, – еле слышно произнесла она и взяла его лицо в ладони. – Умоляю, выслушай меня. Если моя мать жива, значит, ей больно, иначе она совершила бы прыжок. Если она жива, то нуждается в исцелении. И я могу исцелить ее! Или ты забыл, что мы хотим побороть того, кто в две тысячи седьмом году стал причиной твоей собственной гибели?! Что, если ты тоже нуждаешься в исцелении? – Неожиданно ей сделалось страшно. – Как я могу оставаться в безопасном месте, когда ты рискуешь собственной жизнью! Я люблю тебя! Пойми, мы должны быть вместе – несмотря ни на что!
– Нет, ты поступишь так, как я тебе скажу, – это в твоих собственных интересах, – резко возразил он и, оттолкнув ее от себя, решительно зашагал прочь.
Элли осталась стоять, дрожа всем телом.
– Ты даже не представляешь, как мне страшно! – крикнула она ему вслед.
Ройс обернулся.
– Я не против, чтобы ты была со мной рядом, Эйлиос. Мне даже спокойнее, когда ты у меня на виду. Но сначала ты должна дать мне клятву.
Элли напряглась.
– Поклянись мне душою собственной матери, что будешь меня слушаться. Мы на войне, и последнее слово должно оставаться за мной. Пойми, что доверия к тебе у меня нет, – добавил он.
Элли съежилась.
– Но почему? Почему ты не доверяешь мне?
– У тебя добрейшее сердце, но опрометчивая душа. Стоит мне отвернуться, как ты уже готова броситься в бой или начать исцелять. Одному богу известно, что может с тобой случиться. Стоит мне отвернуться, как ты уже ранена или вообще мертва.
Он думал об одном – как ее защитить.
– При одном условии – что ты не станешь требовать от меня невозможного, – произнесла она.
Он шагнул назад к ней. Глаза его пылали расплавленным серебром.
– Нет! Я требую лишь то, что считаю правильным, ты же почему-то считаешь меня средневековым тираном! Нет, если я что-то велю, значит, ты подчиняешься мне, независимо от того, согласна ты со мной или нет.
– Это несправедливо, – возразила Элли дрогнувшим голосом.
– Если Эласед жива и находится в лапах Моффата, это ведь тоже несправедливо, – парировал Ройс.
Эти его слова рассеяли все ее сомнения.
– Хорошо, уговорил. Обещаю тебе всегда и во всем тебя слушаться.
Лицо Ройса тотчас приобрело довольное выражение, голос смягчился.
– Подойди ко мне.
Элли на мгновение задумалась, но потом все-таки подошла к нему. К ее великому удивлению, Ройс притянул ее к себе и, заключив в объятия, нежно прижал к своему крепкому, мускулистому телу. Внезапно до Элли с поразительной ясностью дошло, что он задумал, и сердце ее от страха ушло в пятки.
– Прямо сейчас? – спросила она, объятая ужасом.
Ройс прильнул щекой к ее волосам и еще крепче прижал ее к себе. Элли было слышно, как стучит в груди его смелое, мужественное сердце.
– Запомни, боль закончится. Тебе будет казаться, что она длится вечно, но на самом деле это будет всего лишь одно короткое мгновение.
Элли закрыла глаза.
– Я надеялась, что до этого не дойдет.
– Верно. – Ройс поцеловал ее волосы. – Я никуда тебя от себя не отпущу, красавица.
Элли подняла глаза, и в этот миг его губы накрыли ее рот.
И, несмотря на то, что должно было вот-вот произойти, сердце ее внезапно наполнилось волнением. Увы, слишком поздно, ибо незримая сила бросила их со скоростью света через весь зал. Элли поняла: этот поцелуй – лишь способ облегчить боль от прыжка сквозь время.
Затем губы Ройса переместились на ее щеку, и она закричала.
* * *
Они летели сквозь пространство и время, и от ужаса невозможно было дышать. Элли были видны звезды, такие яркие и близкие, что казалось, до них можно дотянуться рукой. А еще мимо нее промелькнуло несколько лун и несколько солнц. Боль сделалась невыносимой. Ощущение было такое, будто все ее внутренние органы расплющились, прижатые к костям скелета. Из горла рвались рыдания. Казалось, еще мгновение, и все ее внутренности вырвутся наружу, выдернутые нечеловеческой скоростью прыжка сквозь время. Но куда страшнее была мысль о том, что череп не выдержит и треснет, как яичная скорлупа, и мозг разлетится во все стороны фонтаном брызг.
131 
