Последние отзывы

  203  

Полковник засмеялся:

— А вот так — спецназ в разборках очень помогает. У нас же сейчас разбойный капитализм, какой у вас в XV веке был… Например, ты мне не нравишься или я хочу тебе нагадить, тебя опустить, или я тебе должен денег и вместо денег хочу засадить тебя в тюрьму — мало ли причин, особенно сейчас, когда люди от бабла ошалели?.. Вот я нахожу нужных людей и через них прошу спецназ, в свободное от народной работы время и за хорошие деньги, разумеется, чтобы он, как вы говорите, спец дал бы по рогам, кому надо: ворвался бы куда нужно и перевернул бы там всё вверх дном, переломал бы все чашки-ложки-компьютеры и избил бы всех сотрудников… — (Это было мне понятно — мафия тоже нанимает бандюр, чтобы те избивали хозяев кафе и ресторанов, в каждом фильме показывают, но потом что?)

Он как будто почувствовал мой вопрос:

— А дальше — по ситуации. Что-нибудь всегда найдется… В суматохе или подкинут полкило героина… Или бесхозный труп с твоим ДНК-ниточкой под дверь подложат, пусть там суд разбирается… или еще что… Им только бабла дымящегося отвали — всё сделают… Ну а суд… Знаете, Фредя, худшее у нас — суды, потому что, с одной стороны, они обязаны исполнять, что сверху велят, с другой — кушать каждый день хочется, так что выходит, что часть дел сверху приказана, часть снизу куплена, а что для правосудия остаётся?.. Ничего, мизер…

И он сказал, что мне любой историк подтвердит: суд на Руси с татарских времен имеет фиктивную, прикладную функцию — оформлять решения ханов, князей, бояр, потом — царей, коммунистов, и вообще при монголах титул «великий князь» стал продажным и покупным: возвышая одного из князей, мурзы поручали ему собирать дань, давали ему земли и рабов разоренных мелких князьков — словом, перекупали, что очень радовало великого князя и его бригаду:

— Ну и сейчас — то же самое. Да и у нас, на этапе следствия, тоже несладко — звонки сверху, сбоку, снизу, от друзей, знакомых, родных. А за кого не звонят — за того несут деньги. Что прикажете делать? Кому отказывать? А кто у нас на следствии не смог сделать дело — делает его потом, в суде… Кстати, многие к нам не идут, а идут прямо в суд, правильно считают, что, дав на следствии, они не гарантированы в суде, а дав в суде, гарантированы от неожиданностей, если только, конечно, голодный прокурор со злости в горло не вцепится и дело на доследование не вернет, что тоже бывает, — тогда плати и прокурору отдельно… А где гнилая система судов, где органы больны — там государство не стоит, я-то видел, как разрушился Союз, сам всеми руками и ногами содействовал, помогал… Беспредел, конечно, но люди сейчас перестали бояться, потому что знают: всё можно купить и выкупить… А если уж, не дай бог, угораздило в зону попасть, то и там можно жить по-царски при наличии денег…

— Да, меню, — вспомнил я.

— Вот видите. Это общество не только больное, но и преступное… Раньше хоть Политбюро боялись. Была одна дружная семья дона Иосэба. Суды приговаривали. Органы карали. Армия охраняла рубежи. А за всем присматривало недремлющее око ЧК-ГБ. А теперь?.. Шайки, бри гады, кодлы, ватаги, стаи, беспредел, бардак, базар. Вот и ругай теперь дона Иосэба!.. Кстати, недавно он опять приснился…

И полковник рассказал, что видел во сне, будто стоит лето, жара, синее небо, он, ребенок, играет на своём балконе, вдруг появился Сталин, вошёл в кухню и по-хозяйски сел за стол (на место отца), негромко сказал что-то типа «мшиа», что по-грузински значит «я голоден». Ребёнок кинулся к холодильнику, принялся доставать на стол, что было. Сталин начал есть. Ел и ел, а мальчик, не зная, что ещё предложить гостю, нашёл на плите сковородку, где тускнели тусклые остатки яичницы, кое-где подёрнутые зеленовато-синеватой плесенью; но мальчик решил всё-таки поставить сковородку на стол. Сталин, не поднимая головы, сматывая с губ паутину и выплёвывая катышки плесени, съел всё из сковородки, встал (был великан под потолок); мальчик обнял его, прижался щекой к твердому, пахнущему пылью сукну, а он погладил его по голове тяжелой ладонью, вздохнул и тяжело пробормотал: «Рогор мецодеби, чеми бичи»…

— Что это? Бич? Бомж?

— Это по-грузински — «как мне тебя жаль, мой мальчик»… Такая странность!.. — закончил он, не ответив на мой вопрос о связи слов «сука» и «сукно» — суки носят сукно? И не правильнее ли говорить «сюка»? Сюка, сюда!

После Сталина на ум пришли ветераны и злосчастная авракадавра, я спросил:

  203