118 
Ух ты! И всё это за один день…
— Есть первые результаты. На «Летучей рыбе» — одной из шхун из нашего подозрительного списка — в трюме нашли трёх девушек. И ещё двух — в одном из купеческих домов.
— Что будет с купцом? — заинтересовалась я.
— Ну, раз он совершил преступление на земле Таристы, то и отвечать придётся по нашим законам. А что у нас за работорговлю — сама знаешь.
Слышала. Однозначно — конфискация имущества и смерть. Ну и воплей же будет!
— Да, шум будет. Но если простить — уважать нас и наши законы не станут никогда. А если выяснится, что за белокожую наложницу можно заплатить не кошельком, а головой, аппетиты резко поубавятся. И, кстати, из столицы — разбираться с виновными и искать пропавших — по просьбе короны едут двое магов. Работорговлю у нас очень не любят…
— Рейн, но как вышло, что это длилось годами?
— Как? Думаю, ответ надо искать в Лореции. Почему те жалобы, которые писались, ложились под сукно? И как вышло, что чиновники сплошь оказались коррумпированы, но никто этого не заметил? Сита, — посмотрел внимательно мне в глаза, — где-то в Лореции прячется огромная акула. И она наверняка знает, что охота началась!
Дальше, предсказуемо, Рейн предложил отправить меня в гости к ньеру Расселу… годика на три. Пока всё утрясётся.
Я огрызнулась, напомнив о «в горе и в радости».
Он ткнул пальцем в колыбель Соль.
Я показала на ларру и добавила, что пусть хоть сейчас разведётся, я, как свободная женщина, сама потащусь за ним хвостом.
Рейн обречённо вздохнул… Но, по-моему, он был рад!
За покупками для Винты Рейн отрядил со мной четырёх гвардейцев. А одетой в плащ девочке велел держать рот на замке — саму её под капюшоном было не разглядеть, но вот голос… Когда вырастет, это дитя сможет командовать без рупора флотилиями или работать корабельной сиреной — такую услышишь с другого берега моря!
Сам Рейн мирно устроился у стола с бумагами и никуда не рвался.
— А зачем? — поднял он на меня взгляд. — Заметь, мы тут опять как бы и ни при чём. Был зануда-инспектор, была его страдающая нездоровой любовью к рыбе и любящая запасаться продуктами впрок служанка… — подмигнул, — даже если кто-то и свяжет наше исчезновение с тем, что происходит в городе, лиц всё равно никто толком не запомнил. А в иной обстановке, в другой одежде, с изменившимися манерами нас будет и не узнать. Я тебя сейчас и отпускаю спокойно, потому что ты собираешься в места, куда не заходила раньше, да ещё как знатная ньера. Ну и, разумеется, под охраной.
Покупки были предлогом. Сначала мы поехали на улицу Суалибили — мне хотелось взглянуть на наш дом. И было на что…
От здания остался закопчённый остов. Все окна были окружены широким ореолом сажи, видно, полыхало сильно. Крыша провалилась. По улице плыл запах горелого. У входа в бывший магазин по лужам чёрной грязи бегал туда-сюда ньер Петронио без головного убора — судя по всклокоченной шевелюре, ювелир драл на себе волосы. Винта открыла было рот, но я поднесла палец к губам, и девочка послушно промолчала.
Мои чувства были двоякими. С одной стороны, это несчастье спровоцировало наше присутствие, с другой — ньер Петронио снял хрустальные люстры, но ни намёком не дал знать об опасности женщине с грудным младенцем, которую хотели сжечь живьём, чтобы избежать огласки.
Так что пусть разбирается сам. Застрахован — молодец. Нет — погорел. Хотя на месте страховщиков я бы притормозила выплаты, прослышав о хрустальных люстрах.
Потом, руководствуясь указаниями Винты, мы поехали туда, где девочка жила до того, как мама пропала, а её саму выселили из дома. Карету пришлось оставить за углом — в узком переулке, круто спускавшемся к морю, той было бы негде развернуться. Двое гвардейцев пошли с нами. Я не возражала — даже если все бандиты уже повязаны, свою долю случайного везения я исчерпала на месяц вперёд. А бережёную Рианнес бережёт.
Винта привела нас к небольшому белому домику с голубой деревянной дверью. Садика перед ним не было, только рядом со ступенькой у двери стоял один горшок с неизбежной красной геранью. На двери висел начищенный латунный молоток в форме кошачьей мордочки с кольцом в пасти.
Я постучалась. Через минуту послышались быстрые шаги и голос:
— Кайта, Кайта — это ты?
118 
