23 
Чертова Кейтлин Маллин. Опять она ставит меня на место, совсем как когда-то ее мать. Все воздыхатели Кейтлин — сынки богатых ранчеро, приятели из колледжа, с которыми она моталась на уик-энды во Флориду, — все они жили далеко. Зато ковбой Мейсон был всегда под рукой: им и воспользовались, чтобы развеять скуку.
Он хмыкнул.
— Ты дала полный ответ, Кейтлин.
— Прекрасно. Тогда можно ехать.
— Сначала заглянем в хижину.
— Я подожду здесь.
— Мы зайдем вместе, Кейтлин.
Он не дал ей ни малейшего шанса возмутиться или ускакать: обхватил за талию и вытащил из седла.
— Мужлан, — прошипела Кейтлин.
Мейсон лишь рассмеялся. Привязав коней, он взял девушку за руку. Странно, но она не сопротивлялась. Не потому ли, что прошлое дотянулось и до нее?
Мейсон забыл, какая у нее рука: маленькая, теплая, изящная. Он переплел свои пальцы с пальцами Кейтлин и принялся поглаживать большой палец, как она любила, — движение было непроизвольным, почти неосознанным.
Рука в руке, как много лет назад, пошли они к хижине. Только тогда они почти бежали, торопясь попасть в укрытие, где могли целоваться и ласкать друг друга без страха, что их увидят. Теперь шли медленно. Кейтлин, Мейсон заметил это, волочила ноги.
Дверь была не заперта. Мейсон рывком распахнул ее. Едва они оказались внутри, как Кейтлин выдернула руку.
В ноздри ударил запах затхлости. По полу пробежала и скрылась в углу вспугнутая мышь. Повсюду: и на полу, и на старой мебели — лежал густой слой пыли.
— Странно, — пробормотал Мейсон.
— Что именно? — шепотом, будто духи прошлого мешали говорить вслух, грозя вот-вот наброситься на обоих, спросила Кейтлин.
— Кроме пыли и запустения, ничего не изменилось. Похоже, хижина ждала, что мы вернемся в нее.
— Что за чушь! — Но тону Кейтлин недоставало уверенности.
— Почему же чушь?
Мейсон повернулся к ней и, не успела девушка набрать воздуха, чтобы возмутиться, крепко обнял. И сильно исхудавшая, Кейтлин все равно оставалась самой женственностью. Она всегда оставалась женщиной — с теплой кожей, дивно пахнущими волосами, высокой грудью и быстро бьющимся сердцем — биение это Мейсон ощущал даже сквозь одежду.
— Мейсон?..
Он не желал слушать, что она скажет. Если хочет что-то спросить, он не настроен отвечать. Сейчас и здесь ему хотелось только одного.
Мейсон теснее привлек Кейтлин к себе и принялся целовать. Губы у нее были мягкими и теплыми и чуть дрожали — их можно было целовать вечность, не отрываясь и не уставая. Мейсон позволил своим губам вспомнить черты лица Кейтлин: упругость щек, форму бровей, дерзко вздернутый нос, подрагивающие пушистые ресницы…
А потом он вернулся к ее губам, теперь касаясь их языком, раздвигая. Сначала Кейтлин сопротивлялась, но Мейсон проявил настойчивость, и, когда начал уже думать, что она никогда не сдастся, губы девушки приоткрылись. Ее рот был так же сладок, как прежде; он чувствовал, что никогда не пресытится им.
Вдруг руки Кейтлин поднялись, нерешительно коснулись его рук… а потом, внезапно, обвились вокруг его шеи. Теперь все тело Мейсона пылало, он дрожал от жажды обладать Кейтлин. Отстранившись неимоверным усилием воли, он стянул рубашку и разостлал ее на кровати. Потом обернулся к Кейтлин. И, к своему смятению, увидел, что она направляется к двери.
— Что ты делаешь?
— А что делаешь ты?
— Здесь все пропиталось пылью, так что придется лечь на рубашку.
— Никуда мы не ляжем. Вместе — никогда.
Тут до него дошло, что тон Кейтлин изменился. Теперь голос девушки звучал жестко, от былой мягкости не осталось и следа.
— Что ты говоришь, Кейтлин?
— Я не желаю объясняться с тобой.
— И все же попробуй.
— Ты действительно думаешь, что я разделю с тобой ложе?
— Если моя рубашка тебе не подходит, можно перебраться в твою комнату в доме.
— Ты что, ничего не понял?! — выкрикнула она. — У меня нет намерения спать с тобой! Нигде!
— Почему?
— Если тебе действительно интересно, меня не устраивают романы-одноночки.
— Так вот что это такое для тебя!
Кейтлин, чуть скривившись, пожала плечами.
— А чем еще это может быть?
— Связь на одну ночь, несмотря на прошлое?
— А что было в прошлом? — Кейтлин весьма правдоподобно изобразила недоумение.
— Что было?.. — повторил Мейсон, чувствуя как нарастает в нем злость. Предупреждал-предупреждал себя, а все ж расчувствовался и едва снова не стал посмешищем.
23 
