19 
— Теперь тебе получше? — спросил он.
— Да.
— Ой ли?
— Правда хорошо. — Она вздохнула.
Мейсон засмеялся.
— Если хорошо, зачем вздыхать?
— Мне подумалось, как давно никто не делал ничего такого. Не делал ничего просто для меня.
— У тебя что, нет близких?
— Откуда им взяться?
— Я не про твоих родителей, они умерли, знаю. Но неужели нет никого больше? Другой родни? Друзей? И как же Билл Оттер и его жена?
— Родни нет, кроме нескольких тетушек и дядюшек, которым нет до меня дела. Что до Билла и Элис — они живут в Остине.
— Но кто-то же должен быть, — настаивал Мейсон. — Взять хоть ту вечеринку.
Кейтлин замерла.
— Не думала, что ты помнишь вечеринки.
— Помню, — мрачно сказал он. — Полон дом гостей.
— Тебя там не было, Мейсон, откуда тебе знать? — Голос Кейтлин был ровен.
Не пора ли поговорить? Нет, решил Мейсон. У меня нет настроения терпеть ни унижения, ни покровительство.
— Короче, никто из этой компании не жаждет сейчас помочь тебе?
— Нет.
— Бедная Кейтлин.
Должно быть, она расслышала насмешку в его голосе, потому что села и сбросила руку Мейсона со своего лба, сердито буркнув:
— И вовсе не бедная. Я расклеилась, вот и стала жалеть себя. На самом деле, мне не нужен никто. К тебе это тоже относится, Мейсон. Спасибо за помощь, но ты сделал все, что мог, и теперь можешь ехать.
Я был прав, подумал Мейсон, что ни словом не обмолвился о той ночи пятилетней давности. Кейтлин свела бы на нет любую мою попытку сказать хоть что-то.
— Я догадался, что ты поблагодарила меня. Я принес чаю, Кейтлин. И положил две ложки сахару.
— Я не пью чай с сахаром.
— Напрасно. Сладкий чай придаст тебе сил. Пей, ковбой.
— Ты чудовищный нахал, Мейсон, но об этом я тебе уже говорила. Если я выпью, ты уйдешь?
— Когда мы поговорим.
Кейтлин пила мелкими глоточками, устремив взгляд в окно. Лицо ее обрело более-менее здоровый цвет, и уже непохоже было, что она вот-вот упадет в обморок. Впрочем, цветущим ее вид тоже никто не назвал бы.
Допив чай, она отставила чашку и взглянула на Мейсона.
— Я знаю, зачем ты здесь. Не нужно быть гением, чтобы сообразить. Это насчет закладной.
— Не совсем.
— Тогда зачем?
Чуть подавшись вперед, Мейсон двумя пальцами взял маленький заостренный подбородок Кейтлин и чуть приподнял ее голову. Получив таким образом возможность смотреть девушке прямо в глаза, он негромко спросил:
— Почему так важно докрасить ограду именно сегодня?
Кейтлин оттолкнула его и пожала плечами.
— Начав дело, я люблю доводить его до конца.
— А может быть, — предположил Мейсон, — потому, что завтра будет сотня других не менее неотложных дел?
Кейтлин чуть покраснела от досады.
— Ты же знаешь, что на ранчо вечно полно дел.
— Разумеется. И должны быть наемные работники, чтобы их делать. Так что я повторяю свой вопрос: почему?
— Причина тебе известна: я не могу позволить себе платить больше, чем уже плачу. Ты все время это знал. — В ее голосе звучал вызов. — Зачем эти расспросы, Мейсон? Хочешь увидеть, как я корчусь в муках? Не выйдет. Мне может тяжко прийтись, но корчиться я не стану. Ни перед кем.
— Ты уработаешься до могилы.
— У меня нет выбора. — Кейтлин говорила все тем же вызывающим тоном. — Что же до моих выплат… Не беспокойся, ты получишь все, что тебе причитается.
— Выбор есть, — тихо сказал Мейсон.
Внезапная надежда полыхнула в глазах девушки.
— Какой?
— Продай мне ранчо.
В мгновение ока Кейтлин оказалась на ногах и гневно выкрикнула:
— Ранчо не продается!
— Ты даже не выслушала моего предложения, — заметил Мейсон и назвал цифру.
Что-то мелькнуло и пропало в глазах Кейтлин, словно она боролась с изумлением и искушением. Но она тут же покачала головой.
— Нет, Мейсон.
— У тебя не было времени обдумать предложение.
— Мне это ни к чему. Я люблю ранчо. Это мой дом, дом моих родителей. Я просто не могу продать его.
— Я готов предложить кое-что еще, Кейтлин.
— И что же?
— Пусть ранчо и остается твоим домом.
Теперь она была озадачена.
— Не понимаю. Ты предлагаешь мне работу?
— Я прошу тебя выйти за меня замуж.
Кейтлин, не ожидавшая такого поворота, была явно ошарашена. Мейсон затаил дыхание.
— Замуж? За тебя?
19 
