46 
– Я имею в виду, где ты был так долго. И почему телефон отключил.
– Ты же знаешь, где я был. Твою подругу провожал. А у телефона батарея села.
– Да никакая она мне не подруга! Она… Она, между прочим, вообще никто! И звать ее никак!
Ее вообще нет, понимаешь? Ее в человеческой природе как индивида не существует!
Сама испугавшись произнесенного, она замолчала, будто захлебнулась на полуслове. Саша и впрямь посмотрел на нее несколько озадаченно, подошел, сел перед ней на корточки.
– Натусь… Ты успокойся, пожалуйста. У тебя опять голова болит, наверное? Давай вообще прекратим этот дурацкий разговор, он мне не нравится.
– Хорошо. Только скажи мне, почему ты ее так долго, так бесконечно провожал…
– Не знаю. Так получилось. Это все, что я могу тебе сказать.
– Тогда… Тогда ответь мне еще на один вопрос. Последний на сегодня. Ты меня любишь, Саш?
Вздохнув и коротко возведя глаза к потолку, он распрямился, покрутил головой, приложил к темени ладонь и, сделав озабоченное лицо, проговорил жалобно:
– Наташ… Можно я спать пойду? Мне завтра вставать рано и опаздывать нельзя. На утро куча вопросов отложена…
– Ничего! Подождет твоя куча! Ты мне не ответил – любишь или нет?
– Наташ, вообще-то это не тема для крутых разборок… Ты мне еще пистолет ко лбу приставь.
– То есть как это – не тема? Ты не забыл, кем я тебе прихожусь? Я твоя жена, между прочим, и мать твоего ребенка! Ты ушел из дому с какой-то наглой девкой, тебя не было четыре часа, и я не имею права задавать тебе вопросы? Или ты думаешь, что я буду все терпеть молча и в подушку плакать, как… как Любаша?!
– О господи, ну какая еще Любаша, Натусь… Не знаю я никакой Любаши! Можно я лучше спать пойду?
Он выскочил из комнаты так торопливо, будто она гналась за ним со скалкой наперевес. А правда, хорошая мысль – про скалку… Может, действительно не стоило никаких вопросов задавать, а сразу – бац! – и скалкой по фейсу! А еще лучше – сковородкой! А еще – если б знать, что после этой физической процедуры он возьмет и волшебным образом обернется прежним Сашей. Потому что не бывает так, чтобы появилась какая-то наглая девка и все в нормальной жизни за три дня перевернула! Такое можно только сочинить, нафантазировать, нагромоздить большой книжный сюжет, и читать потом, сочувствуя бедной героине и осуждая наглую девку, и восхищаться бойким пером писательницы…
Нет, что в ее жизни происходит, в самом деле? Кто ей объяснит, наконец, что происходит?
* * *
Утром они дружно проспали, если можно именовать дружбой суетливую совместную беготню из спальни в ванную, из кухни в прихожую. Позавтракать не успели, да и не до завтрака им обоим было. Саша отводил взгляд, мучил лицо короткими бодренькими улыбками, как судорогой, и впервые, наверное, за их совместное семейное проживание пренебрег тщательным утренним бритьем. Уже в дверях клюнул виноватым поцелуем в щеку, и у нее сердце оборвалось в тоске – раньше она по утрам верещала весело, отбиваясь от его крепких дурашливых прощальных объятий. Сглотнув обиду, проговорила торопливо в его удаляющуюся спину:
– Постой, Саш… Я совсем забыла. Вчера бабушка звонила, у Тонечки сандалики порвались…
– И что? – полуобернулся он к ней, похлопывая себя по карманам. – Слушай, я, кажется, ключи от машины забыл… Они там, в прихожей, лежат. Дай мне их, пожалуйста.
– Как – что? – чуть не плача от его холодного и равнодушного тона, протянула ему ключи Наташа. – Сандалики порвались, говорю… Надо новые купить и отвезти. И сапоги резиновые… Может, вечером мы туда съездим?
– Не знаю, Наташ. Посмотрим. Я тебе позвоню потом. Пока.
– Пока…
На работу она отправилась пешком, хоть и опаздывала катастрофически. Захотелось проветриться, подышать утренним городом и вообще с мыслями в голове собраться… Хотя, если честно, собирать там особо было и нечего. Не было там никаких мыслей, одна перепуганная тоска хозяйничала. И тело было вялым, дрожало коленками, исходило холодной испариной. Тут же память услужливо подсунула ей черновичок недописанного романа, ее собственные почеркушки на полях – именно так она собиралась описать Любашино состояние, когда… когда…
Стоп. Не надо об этом думать. Нет в ее жизни никаких мистификаций, есть только глупые совпадения. Наверное, бабушка права – надо мужику иногда и сгульнуть налево, он же не ангел с крылышками, он же мужик! А она… Она будет умненькой, она будет мудренькой, она промолчит и уступит в малом, чтобы потом в большом выиграть… Может, ему вчерашнего вечера как раз и хватило, чтобы это… Уже сгульнуть? Фу, какое слово противное! Абсолютно пошлое, родом оттуда, из отвратительной человеческой псевдореальности. Но что делать, надо отдать ей дань, и пусть она ею подавится…
46 
