Особенно,... 
41 
– Ты почему не играешь, Алеш?
Он поднял глаза, и снова у нее все сжалось внутри от холода. Даже отодвинуться захотелось. Очень уж странный был у ребенка взгляд. Пустой, смиренный. Взгляд человека, измученного давней болью. Такой давней, что ее не замечаешь. Есть и есть она, привычной стала. Родной.
– У тебя болит что-то, да? – снова склонилась она к нему, пытаясь преодолеть внутренний холод.
– Нет. Ничего не болит. Просто они со мной не дружат, – пояснил он тихо и довольно обыденно, мотнув подбородком в сторону резвящихся на площадке девчонок.
– Почему?
– Не знаю… Наверное, потому, что я плохой.
– А разве ты плохой?
– Конечно, плохой. Я на папу похож.
– Что?! А… А почему, если… если на папу похож…
Что и говорить – не нашла она правильных слов для правильного вопроса. Наверное, настоящий детский психолог обязательно бы нашел, а она – нет. Сидела открыв рот, смотрела на мальчишку так удивленно, что он сам решил прийти ей на помощь с объяснениями.
– Понимаете, я очень, очень на папу похож. Мама говорила – вылитый. А папа маму бросил. Папа – плохой. Значит, и я плохой.
Он моргнул, коротко пожал худенькими плечиками, даже чуть улыбнулся краешками губ – вроде того, что тут может быть непонятного?
Катя лишь вдохнула и выдохнула с трудом, лихорадочно подыскивая правильные слова для продолжения этого странного диалога. Но не успела – молоденькая воспитательница, захлопав в ладоши, вдруг возопила истошно и радостно:
– Все, ребятки, прогулка окончена! Идем обедать, ребятки! О-бе-дать! Все за мной! Идем!
– Постой, Алеша! – придержала Катя за рукав куртки послушно вставшего со скамейки мальчика. – Постой… Давай мы как-нибудь вдвоем погуляем, хорошо? И поговорим… Мне так хочется с тобой поговорить, Алеша! О чем-нибудь интересном! Или поиграть… Ты будешь со мной играть?
Наверное, слишком уж эмоционально она все это проговорила. Горячо и быстро, почти на одном дыхании. И со стороны смешно, наверное. Мальчишка лишь коротко кивнул. Катя подняла брови – господи, а глаза-то у него голубые! Прорвалась-таки маленькая эмоция удивления через пустоту холода, растопила на секунду черные льдинки, и то хлеб! И пусть воспитательница сколько угодно сейчас на нее пялится, пусть даже пальцем у виска покрутит. Пусть! Зато глаза-то у мальчишки голубые, оказывается!
– А со мной? Со мной поиграешь? – дернула ее за полу пиджака подбежавшая Любка.
– Конечно, Любочка. И с тобой поиграем. Обязательно! – легко подтолкнула она ее в спину. – Иди, Любочка, иди, обедать пора… Слышишь, воспитательница зовет?
Ей показалось, что обратно в свой кабинет она не шла, а летела. И сама этому полету удивлялась – эка радость, глаза у мальчишки разглядела! И что с того? Подумаешь, большая психологическая удача! Хотя и не в радости тут было дело, и не в удаче, а в чем-то другом. Спроси ее – и не скажет в чем. Но уж во всяком случае, к рабочей функции эту радость отнести точно нельзя было. Ее же в отчет не запишешь…
Сунув ключ в замочную скважину, она попыталась войти в кабинет, но не успела – из-за двери ее действия опередил недовольный женский голос:
– Та открыто ж, чего вы там зазря ключом дергаете! Замок же сломаете! Я ж тут убираюся, не слышите, что ли?
Дернув дверь, она вошла под аккомпанемент шлепнувшейся на пол мокрой веревочной швабры, легко бы попавшей аккурат по ногам, если бы она ловко не отскочила в сторону. Однако хозяйка швабры, дородная, плотно сбитая деваха в синем халате и белой косынке на голове, ее ловких прыжков, казалось, даже и не заметила. А может, и заметила, но явно не оценила.
– Извините… Я вам помешала, да? – сунулась Катя в сторону, на цыпочках пытаясь пробраться к столу.
– И ходют, и ходют, а я тут мой за ими… – с остервенением засунула швабру обратно в ведро деваха, поведя мощными, обтянутыми хлипким сатинчиком халата плечами. – Наберут блатников всяких, а я одна кругом виноватая…
– Постойте… Вы, наверное, Наташа, да? – вспомнив подробности своего утреннего разговора с Аленой Алексеевной, радостно проговорила Катя. – То есть Наталья… Извините, как вас по отчеству?
– А на что это вам отчество мое сдалось? – в сердцах шмякнула свое орудие на пол недовольная Катина собеседница. – Мы же в институтах не учены, чтобы к нам по отчествам обращались!
– Значит, вы Наташа…
– Ну да, Наташа, и что?
– Очень приятно познакомиться, Наташа. Меня Катей зовут.
41 
