Последние отзывы

  8  

– Вам не кажется, Владимир Афанасьевич, что качка немного стихла? – спросил юноша, поднимая голову.

Обручев заметил, что глаза у него тоже красны от недосыпа.

– Возможно. – Он прислушался к собственным ощущениям. – Даже скорее всего. Не знаю, правда, что это может означать…

Дверь в кают-компанию распахнулась.

– Вот вы где, господа? – Капитан обвел ученых взглядом, будто подозревая в чем-то дурном. – Предлагаю подняться на палубу, пока тучи вновь не сомкнулись. Полагаю, что вам следует это увидеть. Всем. – С этими словами он повернулся и вышел.

Обручев оказался на палубе третьим, уступив в поспешности только своему молодому помощнику.

Ветер продолжал дуть, пробирая до костей, однако облака разошлись. На севере громоздились непроглядной стеной тучи, но южный горизонт прояснился. В небе сияли звезды, огромные, яркие и совершенно незнакомые.

Привычных созвездий не было и следа. Горела в вышине нестерпимым огнем кроваво-алая звезда, огромная, как Сириус. А над самой водой плыло в звездной толще немыслимое облако жемчужно-голубого света, пронизанное тонкими, призрачными волокнами.

– Но… что это? – прошептал Никольский, и Обручев с удивлением отметил, что слышит его – буря уже не уносила голоса прочь, снимая с губ.

– Знак свыше, – отозвался Колчак таким тоном, что в темноте геолог не мог понять, шутит ли. – Мы благополучно преодолели Разлом.

* * *

На протяжении следующих двух суток погода хотя и менялась, но не к лучшему. Бури налетали неожиданно и так же внезапно утихали; становилось все теплей, но это было единственное, что могло утешить путешественников, вынужденных скрываться в тесных каютах и опостылевшей кают-компании от ветра и проливных дождей.

Капитан мрачнел на глазах: из-за шквальных ветров, не позволявших положиться на паруса, машину все время приходилось держать под парами. Уже ясно было, что преодолевать невидимую границу в обратную сторону будет столь же непросто, и следовало оставить достаточный запас топлива в угольных ямах, чтобы вернуться, а это существенно снижало запас хода, и без того невеликий. С каждым часом риск повернуть назад, так и не обнаружив земли в бескрайнем, зеленоватом и мутном океане нового мира, все возрастал.

Однако на третий день ветер хотя и не утих, но выровнялся и поменял направление – теперь он дул почти точно с востока, так что «Манджур», потушив котлы, шел бейдевинд на юго-восток. Небо немного прояснилось, высокие тучи расчертили бледно-голубой свод полосами, точно зебру. Правда, радость участников экспедиции несколько умерялась тем фактом, что искровая станция беспроволочного телеграфа, с такими трудами установленная в последний момент на канонерку, категорически отказалась работать. Если до того она еще улавливала какие-то сигналы из Владивостока, то спустя три дня после пересечения границы Разлома связь прервалась.

А в третьем часу пополудни на горизонте показалась земля.

На палубе столпились все, кому позволяли обязанности, – то есть, помимо ученых, до единого все офицеры и матросы, свободные от вахты. Паруса спустили, «Манджур» снова шел под паром, самым малым ходом, чтобы не напороться на рифы. Уже видно было, что перед мореплавателями не берег материка, а вулканический остров, причем небольшой, разбитый мелкими протоками на три неравные части. Южный берег круто обрывался в море, северный – сходил в волны полого, образуя широкие пляжи, покрытые черной галькой.

– Чего-то не хватает, – пробормотал Обручев, вглядываясь в безрадостную картину.

– Котиков, – отозвался его ассистент. – Остров на диво похож на курильские или камчатские скалы… но берег совершенно пуст. Только птицы… то есть не птицы…

Стаи ихтиорнисов кружили над волнами. По временам то одна, то другая ящероптица, сложив крылья, бросалась в воду, чтобы вскоре вынырнуть с добычей. Отличить их от чаек на таком расстоянии можно было только по расцветке – даже орали они так же громко и скверно.

– Давайте уж будем называть их птицами, – предложил Никольский. – Хотя это и неправильно. Вы правы, берег кажется пустым.

– Неужели в здешних водах так мало животных? – предположил Мушкетов.

Словно противореча ему, у борта мелькнуло что-то смутно различимое в непрозрачной воде. Плеснула волна, и над пенными барашками пронеслись стайкой стреловидные тени.

– Летучие рыбы? – удивился непростительно молодой, на взгляд Обручева, лейтенант, пристроившийся у релинга рядом с ученым.

  8