Особенно,... 
72 
Проводник покосился в сторону официанта, и тот, неторопливо подойдя к столу, наполнил опустевшие бокалы. Поклонился и вернулся на свое место.
— Руководство объяснило мне, — взял в руки бокал старший лейтенант, — что те из них, кто согласится продолжить свою работу, будут аттестованы в НКВД с присвоением соответствующего звания. На них распространяется особый порядок выслуги лет.
— Вот как? — Проводник задумчиво повертел в руках полупустой бокал. — Хотите совет?
— Хочу.
— Не говорите им про НКВД. Всё-таки, отношение к данной организации несколько неоднозначное, скажем так. Скажите — в рядах Красной Армии. Поверьте мне, это — существенная разница.
— Я передам ваши пожелания руководству.
— Учтите, в подавляющем большинстве — они офицеры Генерального штаба. Это — элита армии.
— Так и передам.
— Не затягивайте. Первая встреча назначена на пятницу.
— Сегодня у нас что? Понедельник? Успею.
— В таком случае — за успех! — Проводник опрокинул свой бокал.
Собеседник поддержал тост.
— Скажите, герр фон Мекк, а вот вы, как я понимаю, всё это время рядом с ними находились?
Проводник оценивающе посмотрел на старшего лейтенанта.
— Откровенность за откровенность — что вам обо мне рассказывали?
— Офицер разведки царской армии, изъявил желание оказать помощь СССР, для чего готов передать нам на связь глубоко законспирированных сотрудников царской разведки. Назвали ваш псевдоним, предупредили, что человек сложный, опытный и непростой. Со связями и возможностями.
— Хм! В целом — верно. А относительно меня какие инструкции вам даны? Только не надо придумывать. Не хотите говорить — не говорите. Не обижусь, тоже, чай, не институтка.
— Пожалуйста. На вас распространяется то же предложение, что и на всех прочих. Зачисление в штат НКВД, аттестация согласно имеющемуся званию… всё то же самое. Ничего особенного именно в этом случае не предусмотрено.
— Вот что, господин Огенброк, давайте внесём ясность и в этот вопрос.
— Согласен.
— В своё время мною был получен четкий и недвусмысленный приказ. Предельно ясный и не допускающий никаких толкований. Сохранить жизни определённых людей для того, чтобы они могли, по миновании опасности, либо по получении мною иного приказа, продолжить свою работу. Для этой цели мне были переданы в управление некие финансовые средства и сообщены имена и адреса этих самых людей.
— Простите, что перебиваю вас, но кто должен был отдать вам такой приказ?
— Преемник генерала Сомова, либо уполномоченное лично им лицо.
— Насколько мне известно, этот генерал погиб ещё в восемнадцатом году.
— Второй, указанный мне человек, тоже умер. В Москве, в девятнадцатом. Точнее, не умер, а погиб в результате нападения каких-то бандитов.
— Странное дело, но и Сомов погиб точно так же!
— Интересно… — Проводник прищурил глаза, — Я этого не знал…
— На квартиру генерала напали уголовники, переодетые матросами. Он оказал сопротивление, даже кого-то застрелил, но и сам погиб…
Собеседник старшего лейтенанта побарабанил пальцами по столу и сделал знак официанту, чтобы тот снова наполнил их бокалы.
— Помянем его. Великолепный был специалист, надолго вперед способен был операции рассчитывать. Мне до его уровня никогда не вырасти! Да и человек был… таких сейчас нет…
Некоторое время они сидели молча.
— Ладно… давайте к делам вернемся, — Проводник потер ладонями лицо. — Как вы понимаете, толпы восторженных приверженцев новой российской власти для меня подспорьем не являлись. Скорее уж — наоборот. Ни секунды не сомневаюсь, что предложи я тогда сотрудничество новой власти, в лучшем случае деньги были бы потрачены на затыкание многочисленных дыр. А людей бы попросту бросили.
— Не знаю… — покачал головою Костриков. — Думаю, что вы ошибаетесь. С самых первых дней у нас, да и в армии тоже, работало множество бывших офицеров.
— И где они сейчас? Молчите? Не знаете? А мне приходилось встречать многих из них. Догадываетесь, где?
— В эмиграции?
— Не только. Некоторым повезло — их сослали на поселение. После отсидки. А многим не досталось и этого. Так что, уважаемый, к вам я тогда не пошёл, о чём нисколько не сожалею. Зато люди уцелели. И возможность работы осталась.
— Ничего не могу сказать по этому вопросу. Просто не знаю, что говорить…
72 
